– Только все-таки не забудь по дороге поднять галстук, – сказала Джулия, подкрашивая губы.

– Обожаю открытие выставок, – призналась Джулия, когда они вернулись к гостям. – Это самые лучшие моменты в их работе.

– Ты не перестаешь меня удивлять.

Рука Габриеля, лежавшая на спине Джулии, была готова спуститься ниже.

– Я могла бы сказать то же самое. Совсем недавно ты мне признавался, что на стекле остались очертания моего тела и ты их видел.

Габриель усмехнулся и все-таки похлопал ее по ягодицам.

Рядом послышалось вежливое покашливание. Обернувшись, супруги Эмерсон увидели dottore Витали.

– Простите меня за вторжение, но не согласились бы вы переговорить с потенциальным дарителем? – Он с надеждой смотрел на профессора Эмерсона.

Габриель повернулся к Джулии:

– Сегодня я уже встречался с доктором Витали. Днем. Он просил меня переговорить с владельцами частных коллекций и убедить их пожертвовать несколько работ Галерее Уффици. Но я могу отложить этот разговор.

– Ни в коем случае, – возразила Джулия.

– Ты уверена?

– Конечно. Тебе обязательно надо поговорить с этим человеком. Я похожу по залу, еще раз посмотрю экспозицию.

Габриель поцеловал ее в щеку, после чего вместе со своим старым другом направился к группе богато одетых мужчин и женщин, стоявших у входа в зал.

Джулия побрела по залу, неторопливо любуясь выставкой. Она стояла возле одной из своих любимых иллюстраций, изображавших Данте и Вергилия в Аду, когда услышала вкрадчивый мужской голос, произнесший по-английски:

– Добрый вечер.

Обернувшись, она увидела профессора Паччиани. К счастью, в зале они были не одни. Поблизости находилось несколько пар, любовавшихся рисунками.

– Я ни в коем случае не хочу портить вам вечер, – сказал итальянец, поднимая руки. – Я всего лишь прошу уделить мне минутку времени.

– Только минутку, – с явным неудовольствием глядя на него, ответила Джулия. – Сейчас сюда вернется мой муж.

– Не только он. Скоро сюда вернется моя жена. Так что не буду терять время. – Он улыбнулся, показывая ровные зубы. – Я сожалею о случившемся в Оксфорде. Если помните, я вел себя в рамках приличий. – Он сделал шаг вперед.

Джулия попятилась назад:

– Я это помню. Но мне надо идти.

Джулия попыталась его обойти, однако Паччиани загородил ей дорогу:

– Подождите еще немного. Профессору Пиктон очень не понравилось поведение моей приятельницы. Мне – тоже. – (Джулия недоверчиво посмотрела на него.) – Я говорил Кристе, чтобы она держалась подальше от вас. Но, как вы помните, она не пожелала слушать.

– Благодарю вас, профессор. А теперь, с вашего позволения, я пойду.

Он вновь оказался перед ней, подойдя излишне близко. Джулии не оставалось иного, как отступить еще на шаг.

– Вы могли бы сказать об этом профессору Пиктон? Я рассчитываю получить должность преподавателя в Колумбийском университете. Кафедрой заведует бывшая студентка Кэтрин. Я бы не хотел, чтобы тот досадный инцидент осложнил мне перспективы устройства на работу.

– Сомневаюсь, что Кэтрин станет вмешиваться в дела чужой кафедры.

– Я был бы признателен за вашу услугу. Ведь я уже оказал вам свою.

– Что вы называете своей услугой? – насторожилась Джулия.

– Я помешал моей приятельнице переспать с вашим мужем.

Джулии показалось, что скрипнули тормоза и мир остановился.

– Что? – переспросила она.

Вопрос прозвучал излишне громко. Несколько посетителей повернулись и посмотрели на них.

Щеки Джулии вспыхнули.

– Уверен, что вы пожелаете выразить свою благодарность, – тихо сказал Паччиани, снова подходя к ней ближе.

– Вы шутите?

– Ничуть. Ваш муж должен был встретиться с Кристой в ее гостиничном номере. Я убедил ее переключиться на кого-нибудь другого. Тем самым я оказал вам услугу.

– Да как вы смеете? – прошипела Джулия. Теперь уже она стала наступать на итальянца, и тот, удивленный, попятился назад. – Как у вас хватило наглости прийти в это прекрасное место и говорить мне подобные гадости?

На лице Паччиани отразилось замешательство, будто он увидел, как робкий котенок мгновенно превратился в грозного льва. Он снова поднял руки: