– В дерьмо наступил, – вытирал рьяно лапу о траву Шарик. – Не знаешь, чьё это говно? – принюхивался он.

– Не, не знаю, по ароматам ты у нас специалист. Так вот, про Рекса я тебе недорассказала. Как-то пошёл он в гости к одной сучке, а той на день рождения подарили собаку плюшевую. Так вот, он запал на неё и решил оттрахать в тот же вечер, во время акта из неё батарейки посыпались. Рекс жутко испугался, потом неделю есть не мог.

– А чпокаться мог? – никак не мог оттереть лапу Шарик.

– Ну, не знаю, это надо у обезьянки спросить, – засмеялась Герда.

– У тебя все такие? Зоофилов мне только не хватало в друзьях, – начал забывать про дерьмо Шарик. – Может, ему в кружок мягкой игрушки надо записаться?

– А как же свобода наций и ориентации? Ты настоящий мизантроп, рано тебе ещё в общество, – вдруг начала огрызаться Герда, и из её пасти тёплым летним дождём полетели злые слюни, – у тебя ещё дерьмо на лапах не обсохло, – выгавкала она в сердцах.

«Сука, вот зачем так? Что там, в башке, у них происходит, у женщин? Любит, любит, любит, а потом раз, и всё: и уже готова убить тебя с особой жестокостью, облить грязью и растоптать, бросить в канаву и стереть, как самое серое пятно в её светлой незаурядной жизни».

– Дождь будет сегодня, – не оборачиваясь от окна, произнёс кот.

– Откуда ты знаешь? – поставил я на огонь чайник.

– Настроение ни к чёрту.

– А-а-а, значит, не только у меня.

– Может, это заразно?

– Это ты должен знать. Кот, ты же книг не читаешь, откуда ты такой умный? – закурил я.

– Не читаю, ты прав, я их пишу. Ум не в книгах, он в генах.

– Ты умеешь писать?

– Конечно, но не так, как ты представляешь. Я – сама книга: стоит только тебе посмотреть на меня, и ты успокаиваешься – впитывая мудрость мою. Книга так тебя захватывает, тебе хочется продолжать бесконечно гладить меня, думаешь, ты гладишь меня, на самом деле – переворачиваешь страницы.

– Я не знаю, чем её удивить, – затушил я сигарету в пепельнице, взял на колени «эту самую книгу», я бы даже сказал, «талмуд» и, присев на кухонный уголок, начал «читать». – Так что любят женщины? – гладил я кота.

– Моя любит полежать в тёплой солнечной ванне.

– Да какая ванная, мы только что познакомились.

– Окуни её в ванну своих чувств, только следи, чтобы вода, которую ты будешь лить, была не слишком холодной.

– Лить воду? Ты же знаешь, что я не настолько красноречив.

– Вот не ты, так её прольёт кто-нибудь другой, – вздохнул кот, после того, как в окно начал ломиться дождь. Капли маленькими водяными бомбами пытались разорвать стекло.

– Снимаю шляпу, – сделал я реверанс, стоя на кухне в одних трусах. – Ну раз так, может, ты знаешь, какой прогноз в этом году на любовь?

– Как обычно – облачно, с прояснением, местами возможен дождь, ливень навзрыд, грады битой посуды, как следствие – похолодание, снег, разлука, туманы раздумий, заморозки души.

– А солнце, его будет много? – выслушал я его тираду с упоением.

– Солнце должно случиться если…

– Если что?

– Легкомысленно ветер разгонит тяжёлые тучи… Ветрености, её никогда не хватало чувствам. Твоим чувствам! – приложил к груди лапу Том. – И вообще, как-то грустно стало в доме после того, как ты развёлся. Без женщины и дом не дом. Да, ты и сам это знаешь.

– Том, скажи мне, тебе попадались холодные женщины, в смысле, кошки? – открыл я холодильник.

– Нет, я не припомню. Конечно, это не моё дело, но кажется мне, что ты с ней, я имею в виду Монику, вёл себя чересчур осторожно. Ласкал её как-то нехотя, что ли.

– Да? Что-то я не заметил. Вроде одевал и кормил, исполняя любой каприз, – не нашёл я там ничего желанного и закрыл. Открыл – закрыл, как форточку, для проветривания.

– Ей-богу говоришь о ней, как о домашнем питомце. Внимания много, но оно было слишком материально. А чувства настоящие где?

– За них же в ответе женщина.

– Вот-вот, я же говорю: ты зациклен гендерно. В такие моменты я вспоминаю слова одного моего приятеля: «Женщина не может быть холодной! Просто твой фитиль не смог её зажечь».

«Кто же там скребётся так понуро? – подумал Шарик, поднимаясь с коврика и почёсывая лапой свою бочину. – Открыто же».

– А, Муха, привет! Какими судьбами? – распахнул он дверь конуры.

– Здорово! – кинулась обниматься Муха всем телом. – Слышала, что ты хату снял, вот и решила навестить.

– Да, ещё не обжился, правда. Вчера только переехал, – попятился он назад под прессом суки. «Потолстела», – промелькнуло у него в голове.

– Теперь и баб будет куда водить? – наконец отпустила его она.