– Разве стихи бывают хорошие? – иронизировал кот. – Хотите, почитаю из свежего? – посмотрел на неё и подумал: «Как трудно смотреть мухе в глаза, то же самое, что смотреть на коричневую обивку дивана, пытаясь найти в ней что-то разумное».

– Извольте, что-нибудь раннее, я люблю с душком, – совершила она посадку на его плечо.

Тогда он прочёл ей из цикла «стихи о говне».

– Вы меня извините, но стихи говенные, – слетела она с плеча обратно на стену.

– Вы же сами хотели с душком, – расстроился Том такому повороту событий.

– Да. Но послушав, сразу становится ясно, что вы никогда не бывали там, в полном дерьме. Понимаете, чтобы писать о говне, надо пожить в нём хотя бы некоторое время, вы же живёте в квартире с отоплением и горячей водой, как вы можете рассуждать о высоком? Вот я жила, и я знаю, что это такое… Я могу вам устроить, если хотите, в моей куче есть свободная комнатка, – снова потёрла Жужа свои ручки.

– Жить в дерьме, только ради того чтобы писать о нём так же искренне и правдиво? Спасибо, конечно, пока не готов. К тому же меня ждёт хозяин дома, да и неудобно как-то стеснять вас, – снова посмотрел Том на своё отражение.

– Не любите критику? Я так и думала: поэт, это тот, который о любви, это тот, который пишет, чтобы его любили, вам же слава нужна, вот и влюбляйте, не трогайте то, что воняет, а то испачкаетесь, – взвизгнула подсохшими крыльями муха и вылетела в вентиляционную щель лифта.

Кот остался один ждать спасения, музы в виде лифтёра. Было время переварить горькую Жужину правду. Не знаю как на кота повлияло это знакомство, только после этого случая он ушёл в прозу.

Домой идти не хотелось. Тем более, получил какой-никакой аванс. Шарик решил зайти в ближайший кабак. Выпил кружку светлого нефильтрованного. Вдруг к нему подбежала болонка, видно было, что женщина не в себе:

– Не могли бы вы со мной переспать?

– Что за срочность? – хлебнул пива Шарик. Всякое бывало в его жизни. Он знавал такого рода женщин, взбалмошных и истеричных, любительниц устраивать сцены на публику. «Сейчас муж появится в самый неподходящий момент», – стал он озираться по сторонам.

– Мне нужно очень, – схватила его за лапу болонка. От неё пахло очень сладкими духами. Шарик не любил сладкое.

– Что-то случилось? – благородно поинтересовался он и снова отхлебнул. Благо время от времени можно было прятаться в кружке с пивом.

– Не случилось, стряслось. Вы допрашивать будете или поможете? – в этот момент к ним подскочил какой-то широкомордый кобель и, грозно взглянув на Шарика, схватил болонку за её кучерявое манто и поволок к выходу.

– Ах, ты шалава! Опять ты за своё!

Шарик дождался, пока они уйдут, заказал орешков и, запивая их пивом, стал рассматривать публику, двигая поочерёдно столики. Наконец, он приблизил к себе тот, что прятался в дальнем углу с одной цыпочкой, которая показалась ему привлекательной. Предложил ей выпить, она отказалась:

– Ну что ты мне можешь сказать, что нового?

«Как будто я собирался выступить с новостями, видимо, я ей просто-напросто не понравился», – подумал пёс про себя, а вслух произнёс:

– Просто хотел перезагрузить ваши чувства, вы же давно их не обновляли.

– Чувства… – вздохнула кокетка. – Да, были чувства, но это же так дорого… в конце концов выходит.

– Ну так мы будем знакомиться? – не было уже у Шарика никаких чувств, кроме одного, что он теряет время.

– Вы думаете, в этом есть перспективы? Вот мой бокал давно уже пуст, а вы даже не замечаете.

– Ах, да! Извините! – Шарик махнул лапой официанту, сделав знак повторить даме того же самого. – Перспективы есть, несомненно, но пока между нами дистанция, – сделал Шарик робкую попытку прижаться к незнакомке.

– Мне кажется, у нас так мало общего, – отодвинулась она. – О чём будем говорить? – глотнула она из фужера, который поставил перед ней гарсон.

– Давайте попробуем о любви.

– Вот видите, мы абсолютно разные, вам нравится говорить о ней, мне – заниматься…

«Чёрт, как я мог так ошибиться? – корил себя Шарик. – Она же здесь работает. Вот растяпа!»

– Вы сисадмином работаете?

– С чего вы взяли? – удивился Шарик.

– Вижу, как перезагружаетесь? – улыбнулась ему понимающе сучка.