* Любые решения Гитлера были окончательными и бесспорными. Сомнение, а уж тем более несогласие с ними преследовалось по закону как уголовное преступление (принцип фюрерства).

* Любое решение любого военачальника в любой момент могло быть отменено фюрером без какого бы то ни было объяснения.

Формулируя ситуацию вкратце, можно сказать, что Гитлер действовал как самый обыкновенный тиран в тоталитарном государстве, а верховные стратеги ощущали себя случайными вассалами, которых можно было в любой момент отправлять в отставку, под арест и даже физически уничтожать. Подобные взаимоотношения не могли не вызывать у противоборствующих сторон взаимного недоверия, ненависти и презрения друг к другу. Такой постоянно напряженный психологически отрицательный фон не мог не вызывать у них стремления уничтожить друг друга. У генералов это приводило к постоянной готовности участвовать в заговорах против фюрера. Факт достаточно примечательный тем, что обсуждали и планировали эти заговоры люди, воспитанные в духе неколебимого почтения к дисциплине и вышестоящему начальству.

Сама идея «бунта» была для них неприемлема. Может быть, поэтому большинство заговоров оставались воображаемыми, ирреальными, поскольку на самом деле их никто и не собирался осуществлять. Психологическая, то есть воображаемая готовность к активному протесту (вплоть до покушения на фюрера) в достаточной степени снимала напряжение. Камень не вынимался из-за пазухи, но поддерживал самоуважение высшего генералитета Третьего рейха.

У Гитлера после июня 1934 года всегда имелась реальная возможность метафорически «уничтожать» своих противников-помощников — отправлять их в отставку. Что он достаточно часто и проделывал, перекладывая на изгоняемых вину за те или иные собственные просчеты. Ротация кадров высшего армейского состава действительно была очень велика. Надо отметить, что неожиданных пороков или провинностей у отправляемых в отставку генералов и быть-то не могло.

Гитлер очень скрупулезно рассматривал кандидатуры своих будущих военных помощников. Для него были чрезвычайно важны такие характеристики людей, как их отношение к национальной идее и нацистской партии, военный опыт, исполнительность, то есть способность полностью подчиняться воле вышестоящего начальства, отсутствие какой бы то ни было религиозности и безупречность репутации офицера. Инициативность допускалась, но не поощрялась. Другие личностные качества рассматривались фюрером менее тщательно и не имели решающего значения, если это не противоречило какому-то принятому решению. На этом нам еще придется остановиться при анализе личности Бломберга.

Высшие чины вооруженных сил Третьего рейха были очень разными людьми, отличавшимися по темпераменту, складу характера, воззрениям, склонностям и происхождению. Объединяло их безупречное служение тому, что они считали высшей ценностью. Одни служили Фюреру, другие — Великой Германии, третьи — прославленной в веках немецкой армии.

Культы были разными с различающимися мифологиями и ритуалами, но служение своему божеству оставалось всегда неизменным, чаще всего — фанатичным. Это было свойственно практически всем высшим офицерам Третьего рейха.

Однако этот единый массив при ближайшем рассмотрении распадается на ряд более мелких, сгруппированных по совершенно другим признакам. Любопытно, что эти группы военачальников достаточно жестко соотносятся с определенными периодами в истории развития нацистской империи.

Если принимать в расчет не только годы войны, но и предшествующие годы Веймарской республики, то можно выделить три основных периода развития силовых структур нацистов. Первый:от Версальского мира (вторая половина 1919 года) до прихода Гитлера к власти (1933–1934 годы). Второй:от «ночи длинных ножей» (1934 год) до разгрома войск Роммеля и фон Паулюса (1942–1943 годы). Третий:от свержения режима Муссолини в Италии (1943 год) до полной капитуляции Третьего рейха (весна 1945 года).

Читателю предлагается внимательно рассмотреть личности высших военачальников Третьего рейха, которые на разных этапах развития нацистской империи занимали ответственные посты, то есть были призваны и вовлечены историей к развивающимся событиям. Мне хотелось показать, что в самой ротации высших чинов рейхсвера и вермахта проявлялись любопытные закономерности, которые, как мне кажется, характерны для истории любого тоталитарного, а следовательно, и милитаристского государства.

Прежде чем приступить к анализу материалов, непосредственно относящихся к первому периоду, необходимо уточнить одно важное обстоятельство. По условиям Версальского мирного договора Германии нельзя было иметь ни каких бы то ни было разведывательных организаций, ни танковых частей, ни авиации, ни флота, ни армии в полном смысле слова. Вооруженные силы некогда Великой Германии ограничивались 100-тысячной сухопутной армией, при этом обязательная военная служба отменялась, что существенно ограничивало приток новых сил в рейхсвер. Положение изменилось только в 1935 году, когда в марте Гитлер ввел всеобщую воинскую повинность, а в июне заключил Англо-Германское морское соглашение, в соответствии с которым было узаконено «наращивание сил военно-морского флота». Возникает вопрос: можно ли считать 3-миллионную армию вермахта, какой она была накануне войны, наследницей 100-тысячной армии рейхсвера до 1935 года? И были ли стратеги Третьего рейха прямыми продолжателями действий военачальников Веймарской республики?

Во всяком случае, на мой взгляд, неправомерно пренебрегать анализом такого существенного феномена в истории немецких вооруженных сил, как штурмовые отряды, которые создал капитан Пфеффер фон Заломон, а с 1931 по 1934 год возглавлял капитан Эрнст Рем. Именно в этих полувоенных соединениях нацистской партии к событиям «ночи длинных ножей» насчитывалось около 3 миллионов человек. Они-то и были теми самыми тремя миллионами, которые стали позднее основой вермахта. Если исходить из этого факта, то очевидно, что одним из первых стратегов Третьего рейха следует считать руководителя этой засекреченной армии.