Мне пришлось отказаться от своих попыток, но думаю, есть люди, которым подобные трюки действительно удаются. Входя в новую реальность, они вселяются в своё новое тело, которое чудесным образом освобождено от всех физических ограничений и способно воздейстовать на реальную материю, лишь прилагая к тому сверхусилия. Голландский врач доктор ван Иден попытался во сне, пользуясь возможностями лишь собственного «астрального тела», сдвинуть с места некоторые предметы. Ему удалось добиться лишь полного раздвоения сознания. В то время, как одно его тело лежало, погрузившись в сон и скрестив на груди руки, другое подошло к окну и выглянуло наружу. Подбежала собака, в изумлении уставилась на это второе тело, сорвалась с места и в панике унеслась прочь.

Сильван Молдоун из штата Висконсин, автор необычной книги «Проекция астрального тела», утверждает, что сумел сделать то, чего не удалось добиться доктору ван Идену. Самое странное заключалось в том, что сдвинутый им реальный объект — стрелка метронома, стоявшего на крышке пианино, — пришёл в движение лишь через две секунды после того, как к нему было приложено усилие. Молдоун изо всех сил толкнул руками астрального тела стрелку, вернулся в постель и усилием воли заставил себя проснуться. Лишь через несколько мгновений стрелка метронома у него на глазах пришла в движение.

Тот же загадочный временной провал, разделяющий две реальности, обнаружил и сэр Оливер Лодж, проводивший эксперименты с Эвзапией Палладино, прославившейся весьма неожиданными «подвигами» в жанре трансового медиумизма. Палладино приводила в движение находившиеся на расстоянии шести-семи футов от неё предметы, причём интервал времени между движением руки и реакцией сдвигаемого объекта составлял всё те же две секунды. В присутствии Палладино — стоило ей только соответствующим образом пошевелить пальцами — сам по себе начинал играть аккордеон. «Создавалось впечатление, — пишет сэр Оливер Лодж, — будто Эвзапии снится, что она играет на инструменте, и он действительно начинает играть — в двух пластах времени одновременно. Это как если бы собаке приснилось, будто она преследует зайца, а зайцу бы при этом казалось, что за ним гонится призрачная собака. В тот момент, когда собака во сне ловит и убивает зайца, тот в действительности погибает от ужаса. Я понимаю, что эти мои рассуждения не обладают научной ценностью, но всё более склоняюсь к тому, что они имеют прямое отношение к возможному объяснению рассматриваемого феномена».

Если бы только ещё удалось установить наверняка реальность этого «второго тела»! Многое в самых удивительных снах тут же показалось бы нам обыденным и понятным. Это открытие указало бы человечеству путь к захватывающим приключениям, и тогда вслед за Гёте мы могли бы воскликнуть: «Явь — это сон во сне!..»

Думаю, не ошибусь, если замечу, что история Говорящего Мангуста с острова Мэн — одна из самых чарующих загадок нашего века. Существо это, поселившееся в панельных стенах одинокого фермерского особняка на вершине горы Дэлби, несколько лет занимало своими проделками британскую прессу и даже явилось однажды причиной ожесточённых дебатов в Палате Общин. В 1936 году, по приглашению владельца дома Джеймса Т.Ирвинга, я провёл здесь несколько недель и рассказал затем о своих впечатлениях в книге «Призрак преследует человека». Незадолго до этого историей Гефа заинтересовалась писательница Мэри Армстронг. Мы провели с ней обстоятельную беседу, результатом которой и явилась предлагаемая вашему вниманию совместная версия этих событий.

Остров Мэн считается одним из самых непрезентабельных пустырей Британии, но ферма Дорлиш-Кэшен, расположившаяся на высоте 750 футов над уровнем моря, даже на общем фоне выглядит достаточно мрачно. Этот приземистый особняк (добраться к которому можно, лишь преодолев опасный подъём по горному склону) сложен из скреплённых цементом сланцевых плит, и узкие окна его более всего напоминают бойницы. Стены своего внушительного строения мистер Ирвинг укрепил двойными панелями в надежде хоть как-то защититься от сильнейшего ветра: судя по всему, именно эта деталь и произвела впечатление на маленького пришельца. «Меня ваш домик вполне устраивает, — милостиво известил он хозяев впоследствии. — Считайте, что он мой!»

Джон Ирвинг (человек, чью серьёзность и добропорядочность не подвергают сомнению даже закоренелые скептики) поселился здесь с женой и дочерью в 1917 году. 14 лет спустя сюда прибыл незваный гость.

Поначалу подозрение пало на юную Войри. Подали голос и спиритуалисты: девочка-подросток, решили они, наверняка служит источником той самой таинственной энергии, что так привлекает существ из иного мира — не исключено, что и Говорящий Мангуст — всего лишь разновидность полтергейста. В действительности всё оказалось сложнее. Или, может быть, проще?

«Однажды ночью — было это в сентябре 1931 года — мы услышали какой-то стук, доносившийся с чердака, и решили, что в доме завелись мыши, — рассказывает Джон Ирвинг. — Назавтра, откинув люк в потолке, я обнаружил там фигурку, которую сам когда-то выстругал из индийского дерева. Как она могла там оказаться? Я постучал ею об пол: раздался тот самый звук, что разбудил нас ночью. Вечером стук повторился. Вскоре он перешёл в дробный топот. Это была не мышь! Послышались какие-то плевки, вздохи и хрипы, а затем раздался ужасающий треск, от которого картины закачались на стенах. Пока я размышлял о том, что же это за чудище буйствует у нас над головами, произошло нечто такое, отчего все мы утратили дар речи. Сверху донеслись звуки, очень напоминавшие лепет младенца: «Даммадаммма… бламбламблам» — что-то в этом роде. Пришелец явно пытался что-то сказать. Сам себе удивляясь, я принялся о чём-то с ним говорить, и он… стал мне отвечать тоненьким голоском! Начались нескончаемые диалоги. Несколько дней подряд он следовал за мной по пятам, требуя себе новых и новых «уроков». Вопросы сыпались один за другим.

— Ещё минуточку, — то и дело слышал я умоляющий писк. — Последний вопросик, Джим, и я отпущу тебя спать!

Несколько недель спустя существо это не просто усвоило наш лексикон, но и принялось сыпать такими фразами, которых мы сроду не слыхивали. Меня до сих пор не оставляет подозрение, что Геф (именно так он нам «представился») с самого начала лишь притворялся неучем, опасаясь напугать нас своими речами. Впрочем, сам он клялся в обратном:

— Человеческую речь я понимал, конечно, всегда, но сам говорить не умел. Спасибо Джиму, это он меня научил!