Она предпочитала помалкивать и на все расспросы указывающей о шаутте отвечала односложно, а затем и вовсе сказала, что не на допросе и, если ту что-то интересует, пусть пристает к акробату.

Туман начал подниматься и менее чем за полчаса превратился в низкие, капризные облака, грозящие в любой момент прорваться дождем. День сразу же стал серым и унылым, таким же, как и десятки других его осенних братьев.

– О чем думаешь? – спросил Тэо у Шерон, когда та стояла, опираясь на перила, и смотрела в воду.

– О юге. Ты много путешествуешь, Тэо?

– Приходится. Цирк это дорога.

– Когда я была маленькой девочкой, то мечтала повидать мир. Яркий и цветущий. О нем так много писали в книгах, что мне давал отец. И я решила, что когда вырасту, то отправлюсь в путешествие.

Он внимательно посмотрел на нее, слушая, как кричат в небе чайки-поморники.

– Что же тебя остановило?

– Дар указывающей. Он проявился у меня в девять лет, и о путешествиях пришлось забыть навсегда. В тот день я стала взрослой.

– Дар навсегда привязал тебя к Нимаду. – Пружина все прекрасно понял.

Шерон улыбнулась:

– Мне нравилась эта жизнь. Я для нее создана. Но детские мечты никуда не делись…

– А твой муж сейчас остался в городе?

– Он умер.

– Извини.

Разговор затих сам собой.

Паром неспешно плюхал колесами, полз в широких морских протоках меж многочисленных скалистых островов, лежавших на воде, словно горсть хаотично рассыпанных семян гречихи. Большие и маленькие, поросшие лесом и мхом, с тихими бухтами и обломками того, что в другую эпоху, много-много лет назад, было городами – они оказывались перед Тэо, безмолвные и равнодушные, а затем исчезали за кормой.

Корабль плыл целый день, трижды заходя в поселки по берегам фьорда, чтобы сменить уставших хрюлей на свежих. Последний участок пути перед ночевкой преодолели уже в кромешном мраке, и дорогу снова указывал альбатрос.

– Не помешаю? – спросила Шерон у Лавиани.

Та, мрачная и раздраженная, что ее побеспокоили, дернула плечом:

– Сколько плыть до Аранта?

– Четыре дня. Если море будет таким же спокойным.

– Единственная дорога в Талорис – через столицу? – Сойке не нравился долгий путь.

– Арант ближе к этому острову, чем мы сейчас. Так что, хочешь ты этого или нет, нам придется ехать через него.

– А как мы переплывем пролив Проклятых?

– Я решу эту проблему.

– Нас отвезут?

– На Талорис? Сомневаюсь, что кто-нибудь согласится. Я умею управлять лодкой. И ботом, – неохотно призналась она, вспоминая, как Димитр учил ее.

– Но лодку еще надо найти.

– Указывающей не откажут. На чем переплыть пролив, мы найдем. Не сомневайся.

Лавиани кивнула, показывая, что вопрос исчерпан, и посмотрела на стоявшего в отдалении Тэо:

– Кстати, я все еще озадачена, как ты спокойно восприняла рисунок на спине нашего общего друга. Ну, и то, что согласилась взять нас на Талорис. Думала, тебя придется уговаривать.

– Трое могут выжить там, где погибнет один. Я не против вашей компании.

– Ты странная, девочка. Готова рисковать жизнью ради чужого ребенка.

– У тебя есть дети?

Лавиани долго молчала, слушая плеск ходовых колес. И ответила, удивляясь сама себе:

– Был когда-то сын. Он давно уже мертв.

– Мне жаль.

Вновь движение плечом:

– Это не относится к нашей ситуации, девочка. Просто забудем.

Но Шерон предпочла не заметить намек, что Лавиани хочет завершить беседу.

– Тогда ты должна понимать, почему я готова к путешествию на Талорис.

Холодные глаза обратились к указывающей:

– Не понимаю. Будь это твой ребенок, у меня не возникло бы вопросов.

Губы Шерон сжались в одну линию.

– У меня такое впечатление, что мы живем в разных мирах.

– Ну по сути так и есть, девочка. В моем не спасают чужих детей. Впрочем, собственных порой тоже. Но не будем об этом. Я вижу, что ты не отступишь. Для меня это самое главное.

– А почему согласилась ты? – Шерон говорила чуть более резко, чем хотела бы. – Тэо обещали помочь с его болезнью. Что предложил шаутт тебе?

– У нас не ночь откровений. Я и так рассказала тебе больше, чем многим другим. – В ее словах указывающей почудилась усталость. – Если мы закончили…

Шерон внезапно бросила в собеседницу стилос, и та, выставив руку, поймала его.