На другой день они еще дважды видели орла и слышали охотничий рог. Каждый раз казалось, что он звучит все громче и ближе. Когда настала ночь, Куорен велел Эббену взять коня Далбриджа помимо своего и со всей поспешностью ехать на восток, обратно к Мормонту. Оставшиеся будут отвлекать погоню. «Пошли лучше Джона, – возразил Эббен. – Он ездит верхом не хуже меня». «У Джона своя роль». «Да ведь он еще мальчик». «Он брат Ночного Дозора».

Когда взошла луна, Эббен простился с ними. Змей проводил его немного, замел следы, и трое оставшихся двинулись на юго-запад.

После этого все дни и ночи слились для Джона воедино. Они спали в седлах и останавливались только покормить и напоить коней. Они ехали по голым скалам, через темные сосновые леса и заносы старого снега, через ледяные торосы и мелкие безымянные речки. Порой Куорен или Змей возвращались назад, чтобы запутать следы, но тщетны были их усилия. За ними следили. Каждый раз на рассвете и в сумерках они видели орла, парящего между вершинами, – пятнышко на безбрежной равнине неба.

Они поднимались на невысокую гряду между двумя снежными пиками, когда из своего логова ярдах в десяти от них с рычанием вылез сумеречный кот. Зверь отощал от голода, но кобыла Змея ударилась в панику от одного его вида – она понеслась, не слушаясь всадника, оступилась на крутом склоне и сломала ногу.

Призрак в тот день наелся досыта, а Куорен настоял, чтобы разведчики подмешали лошадиную кровь в овсянку для восстановления сил. Джон давился от этой мерзости, но ел. Они срезали с туши по десятку полосок твердого жилистого мяса, чтобы жевать во время езды, а остальное оставили сумеречным котам.

О том, чтобы ехать вдвоем на одном коне, не было и речи. Змей предложил остаться в засаде и напасть на одичалых, когда они подойдут, – авось прихватим нескольких с собой в ад, но Куорен ему отказал. «Если есть в Ночном Дозоре человек, способный пройти через Клыки Мороза один и пеший, то это ты, брат. Ты сможешь выбрать прямую дорогу там, где конь пошел бы в обход. Ступай к Кулаку. Расскажи Мормонту, что и каким образом видел Джон. Скажи, что древние силы пробуждаются, и ему придется встретиться с великанами, оборотнями и еще более страшными вещами. Скажи, что деревья снова обрели глаза».

«Ему не дойти», – подумал Джон, глядя, как Змей перевалил через заснеженный хребет – маленький черный жучок среди неоглядной белизны.

После этого каждая ночь казалась холоднее предыдущей, и одиночество угнетало все сильнее. Призрак не всегда был с ними, но никогда не уходил далеко, а Джон чувствовал его даже на расстоянии. Это его радовало – Полурукий был не из общительных. Длинная седая коса Куорена медленно моталась в такт шагам лошади. Часто они ехали часами, не произнося ни единого слова, слыша только звук скребущих по камню копыт и вой дующего без передышки ветра. Когда Джон засыпал, ему больше не снились ни волки, ни его братья – вообще ничего. Здесь даже сны не приживались.

– Остер ли твой меч, Джон Сноу? – спросил Куорен через мигающий костер.

– Он у меня из валирийской стали. Мне его подарил Старый Медведь.

– Помнишь ли ты слова своего обета?

– Да. – Разве такие слова забудешь? Произнеся их, назад уже не возьмешь. Они меняют твою жизнь навсегда.

– Давай повторим их еще раз, Джон Сноу.

– Как хочешь. – Два голоса слились под восходящей луной. Их слушал Призрак, и горы стояли вокруг, как свидетели. – Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену короны и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я – меч во тьме, я – Дозорный на Стене; я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит зарю; я – рог, который будит спящих; я – щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее.

Они умолкли, и настала тишина – только костер потрескивал да тихо вздыхал ветер. Джон сжимал и разжимал обнаженные пальцы, перебирая в уме эти слова и моля отцовских богов дать ему силы умереть достойно, когда его час придет. Ждать уже недолго. Лошади совсем выбились из сил, а конь Куорена, пожалуй, и дня не протянет.

Костер уже догорал, и тепло уходило.

– Он скоро угаснет, – сказал Куорен, – но если падет Стена, огни угаснут во всем мире.

Джон, не зная, что на это ответить, молча кивнул.

– Может, нам еще удастся уйти, – а может, и нет.

– Я не боюсь смерти. – Джон лгал только наполовину.

– Так просто ты не отделаешься, Джон.

– Как так? – не понял юноша.

– Если они догонят нас, ты должен будешь сдаться.

– Сдаться? – недоверчиво повторил Джон. Одичалые не брали в плен тех, кого называли воронами. Они убивали их на месте, если только… – Но они щадят только клятвопреступников. Которые переходят к ним, как Манс-Разбойник.

– И ты.

– Нет. Ни за что. Я не сделаю этого.

– Сделаешь. Я приказываю тебе.

– Приказываешь? Но…

– Наша честь стоит не больше нашей жизни, когда речь идет о безопасности всех людей. Ты брат Ночного Дозора – так или нет?

– Да, но…

– Никаких «но», Джон Сноу. Либо да, либо нет.

– Да. Я брат Ночного Дозора, – выпрямился Джон.

– Тогда слушай меня. Если нас догонят, ты перейдешь к ним, как советовала тебе та девушка, твоя пленница. Они могут потребовать, чтобы ты изрезал свой черный плащ, чтобы ты поклялся им могилой своего отца, чтобы ты проклял своих братьев и своего лорда-командующего. Ты не должен колебаться, что бы они ни попросили. Делай то, что они велят… но в сердце своем помни, кто ты есть. Дели с ними дорогу, еду, сражайся с ними рядом – и примечай.