Охотник молча слушал его.

— Если не найдешь, проверь порты Португалии.

Аббат задумался. Он доверял Охотнику, но некоторые детали дела его не касались. Поэтому следовало сформулировать задачу как можно лаконичней.

— Убить? — по-своему понял его молчание Охотник.

— Нет. — Аббат покачал головой. — Я такой задачи не ставлю. У мсье Беро есть то, что несет на себе мой личный знак.

Охотник молча наклонил голову. Он видел этот знак.

— И все, что несет этот знак, должно быть в Париже, у меня в руках. Вопросы есть?

Охотник на мгновение задумался и осведомился:

— Самого Амбруаза Беро вам привезти?

— Если он жив, да.

— А его шхуну?

Аббат хмыкнул. Он не знал, где Амбруаз это прячет, подо что оно замаскировано.

— Разберешься на месте. Если не найдешь знака, доставь мне сюда все, вплоть до последнего кружевного платка.

— Его дочь тоже доставить?

Аббат поморщился. Он понятия не имел, жив ли Амбруаз, а если нет, то сказал ли тот что-то своей дочери.

— Если не найдешь моего знака, привези мне все. Полномочия тебе предоставлены. Все нужные документы в портфеле. Не теряй времени. Это самое важное задание в твоей жизни.

Охотник сдержанно кивнул, поднялся и исчез за дверью так же быстро и бесшумно, как и всегда.

При второй закупке Адриану все шло в руки само. Спекулянты, уже примирившиеся с тем, что у главного интенданта появился новый любимчик, осаждали его контору с пяти утра и часов до двух ночи. А в полдень 17 августа все они вдруг исчезли.

Адриан встревожился, кинулся наводить справки и еще раз убедился в том, что информаторов надо иметь везде, в каждой коммуне, любом департаменте, какой угодно секции санкюлотов. Как оказалось, Лафайет только что был снят с командования. Многоопытные спекулянты, не говоря друг другу ни слова, кинулись по штабам. Они принялись убеждать ответственных персон в том, что их товар и дешевле, чем у жуликоватой семейки Матье, и лучше.

Понятно, что Адриан попытался сделать то же самое, но быстро убедился: без толку. Новый командующий французской армии Дюмурье первым делом поставил своих людей в штабах и на складах. Жан-Жака, по слухам, попытались отправить на гильотину, но до суда дело не дошло, видимо, откупился.

В этот момент Адриана и постиг первый серьезный кризис. Пытаясь сообразить, куда вкладывать немалые деньги, снятые на втором заказе, он кинулся листать биржевые сводки и понял, что не понимает ровным счетом ничего. Молодой человек просто никогда этим не занимался!

«А еще ведь и приданое будет!» — с ужасом подумал Адриан.

Теперь, чуток нюхнув пороха, он ясно понимал: большие деньги — это и серьезная головная боль. Приданым жены придется как-то управлять! Куда-то вкладывать! Приумножать! Он был совершенно не готов к решению этой задачи.

Адриан кинулся к отцу, но тот уже успел выпить за обедом пару бутылок и мирно посапывал в кресле, прижимая к груди третью, только начатую.

— Отец! — Молодой человек принялся толкать Аристида. — Когда эта чертова Анжелика приезжает?!

Отец не без труда разодрал глаза.

— Они двадцатого июля с Мартиники отплыли. Две недели до Бордо. Считай сам.

Адриан прикинул и удивленно хмыкнул. Семья Беро должна была прибыть в Бордо 4 августа, а в Париж — еще через шесть дней, никак не позже.

— Слушай, папа, они должны были приехать неделю назад.

Старый Аристид нехотя поставил початую бутылку на стол и уселся поудобнее.

Он вздохнул, нахмурился, покачал головой и сказал:

— У Амбруаза на шхуне большой груз сахара. Наверное, что-то с таможней не так.

Адриан решительно замотал головой. Недели ему вполне хватило, чтобы увидеть главное: чиновники не просто покупаются. Они жаждут, чтобы их купили.

— Брось, папа. Он откупился бы.

— Да, верно, — согласился отец и взял со стола кипу биржевых сводок. — Так, оптовые цены на сахар и ром не росли. Это значит, что ураганов не было.

Адриан, уже понимавший значение политических новостей, прикусил губу и спросил:

— А если они попали под арест как подозрительные личности?

Старый Аристид побледнел, но тут же отмахнулся и заявил:

— Фу, напугал отца. Какие списки подозрительных? Неделю назад и слова такого еще не было! Хотя…

Отец и сын переглянулись. Была еще одна категория богатеев, не любимых ассамблеей: эмигранты. Прошло больше года с того времени, как начали выходить декреты, предписывающие всем эмигрантам вернуться во Францию немедленно, под страхом смерти. Ну, а с февраля их имущество во Франции стали попросту отнимать и, разумеется, присваивать.