– Старый! Это ты?!

Я поднял голову и увидел одного очень хорошо знакомого мне человека, которого не рассчитывал вообще когда-нибудь встретить. Вот оно, чего я так боялся.

Это был Витюня Жмуркин. Заместитель главного редактора газеты «Московский репортер», когда она переживала свои лучшие времена, и зам главного редактора, ответственный секретарь и верстальщик в одном лице уже не в лучшие времена для газеты, когда нас осталось в ней всего пять человек: я (корреспондент), Вова Чикин (корреспондент), Полина Шлыкова (корректор), Витюня Жмуркин и Геннадий Павлович Нехватов (главный редактор). В две тысячи восьмом году газета «Московский репортер» была прикрыта из-за появления сенсационной публикации о возможном разводе с супругой одного очень крупного фигуранта в российской политике. Который, кстати, развелся-таки, хотя и много позже. Нехватов, прощаясь с нами, накрыл в своем кабинете последний раз роскошную «поляну», после чего мы все разошлись в разные стороны и больше не виделись. И вот, по прошествии пяти лет, такая неожиданная и нежелательная в моих сегодняшних обстоятельствах встреча…

– Это я, – негромко ответил я. – Здравствуй, Витюня.

– Точно, это ты! – Жмуркин был прямо-таки несказанно рад. – А что ты здесь делаешь? – Он как-то недоверчиво оглядел меня с ног до головы. – У тебя ж все вроде хорошо устроилось. Ты ж вроде на телевидении был. Успехом пользовался, программы классные делал. Как случилось-то, что ты тут на вокзале бутылки собираешь? Хреновски выглядишь, хочу тебе сказать.

– Тише, я работаю, тише… – зашипел я на него, заметив метрах в пятидесяти Пашу, тоже собирающего бутылки и банки и подозрительно на нас посматривающего.

– Работаешь? – удивленно произнес Жмуркин.

– Ну а разве ты не видишь? – перевел я взгляд на бутылки.

– Так это у тебя редакционное задание такое! – догадался Жмуркин. – Типа работы «под прикрытием»…

– Да, только меня никто не «прикрывает»… – ответил я.

– Здорово! – опять воскликнул Жмуркин, чем заставил меня скрипнуть зубами и поежиться, будто от холода.

– Тише, прошу тебя, тише. – Я уже злился на бывшего зама главного редактора, ответственного секретаря и верстальщика в одном лице. – За мной могут наблюдать.

– Да? Кто? – начал вертеть головой по сторонам Витюня.

– Не оглядывайся, – снова зашипел я на Жмуркина. – Дай мне лучше немного денег…

Петя достал бумажник и раскрыл его:

– А сколько тебе надо?

– Дай, сколько можешь.

– Ну, много-то у меня и самого нет, – невесело буркнул Жмуркин и вынул пятисотенную. – Столько хватит?

– Хватит, – сказал я и положил купюру в карман. – И не беспокойся, когда все закончится, я тебе их отдам. Дай мне твой телефон.

– Так, давай, я тебе позвоню, и ты мой номер просто законтачишь, – предложил Жмуркин.

– Витя, у меня нет сотового, я бомж, – посмотрел я на него, как на малого ребенка.

– Ах да… – спохватился Жмуркин и виновато сморгнул: – Щас.

Он достал ручку, блокнот – привычки журналиста его не покинули, – написал на листке номер своего телефона и, вырвав листок, передал его мне.

– Спасибо, – сказал я. – Сам-то где работаешь?

– Нигде, дома сижу, – грустно ответил Жмуркин.

– А чем зарабатываешь на хлеб насущный?

– Я копирайтер. Пишу статьи на заказ для разных сайтов.

– И как плотят?

– По-разному, – уклончиво произнес Петя, но по его глазам я понял, что «плотят» ему не очень…

Разговор явно не клеился. Обстановочка не та.

– Ладно, – сказал я. – Спасибо еще раз. Очень был рад повидаться.

– И я, – ответил Витюня. – Хотя…

Мы пожали друг другу руки и разошлись.

Я насобирал почти полную котомку банок и бутылок и понес их в пункт приема на Грузинском валу. Пластик здесь не принимали, поэтому, верно, Клим и сказал мне собирать только стекло и алюминий. Наверное, пластиковые бутылки собирал Паша.

Получив деньги, я направился «домой». Там уже были все, за исключением Космоса.

– Как успехи? – спросил меня Клим, остро посмотрев мне в глаза.

– Вот, – протянул я ему деньги, вырученные за сдачу бутылок и банок. – А вот еще, – полез в другой карман и вынул пятисотенную купюру.

– О, «пятихатка»! – довольно воскликнул Клим, быстро переглянувшись с бородатым Пашей. – Откуда у тебя такая денежка? Я ж говорил, что от тебя будет польза!

– Знакомого одного встретил, – сказал я. – У него и разжился.

– Может, нам тебя по твоим знакомым отправлять? – весело посмотрел на меня Клим. – Будешь у них денежку сшибать, покуда давать будут…

Я понял, почему повеселел Клим и что означал его предыдущий острый взгляд и перегляд с бородатым Пашей. Клим знал про «пятихатку». О ней ему наверняка поведал Паша, видевший меня, когда я разговаривал с Петей Жмуркиным. И острый взгляд Клима был просто испытующим взглядом, означавшим вопрос: отдам я пятьсот рублей в «общак» или зажму для себя и проем их втихаря, как самая последняя «крыса». И он был доволен, что я не «крысятничаю»…