Шрифт:
– Конечно, нет. Она – всего лишь подчиненная, – занервничал Валерий Николаевич. – Да и я – только лишь майор юстиции, и не в курсе всех тонкостей…
– Ну, кое-что вы все-таки знаете, – заметил я после короткого молчания.
– Что вы имеете в виду? – раздраженно спросил майор Чухонцев.
– Например, вы знаете про вагон с евро.
– Ничего я не знаю ни про какой вагон…
– Знаете, – перебил я Валерия Николаевича, – иначе не перепугались бы так, когда я упомянул об этом. Вы же служите в следственном отделении, замещаете его начальника. Неужели ваше отделение не интересовалось, что за вагон или вагоны с евро стоят у вас на запасных или, не знаю, на каких там еще, путях? Не первый месяц, кстати, стоят…
– Вы просто не понимаете, куда лезете! – неожиданно вырвалось у майора Чухонцева.
– Что вы хотите этим сказать? – немедленно среагировал я на эту неожиданную фразу.
Валерий Николаевич молчал. Похоже, что он нервничает не на шутку. Наверное, сейчас вытирает платком проступивший на лбу пот и крепко жалеет, что не сдержался. Поэтому следующей его фразой была такая:
– Нет никакого вагона с евро. Все. Вас ждут в половине десятого…
На этом разговор закончился.
Да, интересная складывается ситуация. Что же мне скажут завтра полковники Вересков и Носова? Скорее всего, ничего такого, о чем бы я не знал сам. Возможно, они тоже будут отрицать наличие такого вагона (или даже вагонов) с евро. И надо быть к этому готовым. Мне ничего не остается, как самому найти этот вагон. Но вот как? Переговорить с Гришей-пройдохой? Попытаться отыскать Сэра? Если он, конечно, не лежит уже где-нибудь с перерезанным горлом и сотенной купюрой евро во рту… Опасно, блин. Могут прирезать, как Космоса и прочих. Тут надо действовать поделикатнее…
А кто убивает бомжей, знающих о вагоне?
Что охраны в этих вагонах нет, понятно – чтобы внимания не привлекать. Но кто-то все же за этими вагонами присматривает, раз знающие о нем мрут, как мухи.
А кому принадлежат эти евро?
Почему они в товарных вагонах?
Откуда прибыли эти вагоны?
Почему они так долго стоят на путях? В ожидании чего? И если есть хозяин этих евро, а хозяин, конечно, имеется, почему он их так долго не забирает?
Одни вопросы, и ответов на них пока не сыскать…
А интересно, сколько евро может поместиться в товарном вагоне?
А в четырех?
Глава 6. Как полковники думали, что меня «умыли», или Исчезновение кладбища бомжей
Встреча с полковниками происходила в кабинете начальника линейного отдела. Перед входом в кабинет я включил диктофон, положил его в карман и скромно так постучал.
– Войдите, – раздался в ответ твердый мужской голос.
Я вошел и представился. Назвал себя, телекомпанию и причину своего прихода.
– Только давайте по порядку, – предупредил меня полковник Вересков. – Не будем валить в одну кучу бомжей и вагоны.
– Давайте, – согласился я. – Вопрос первый: как вы объясните повышенную смертность вокзальных бомжей в последние две недели?
– В этом нет ничего удивительного, – начал полковник. – Имеющиеся условия жизни этих людей, а вернее, отсутствие этих условий просто предполагают повышенную смертность.
– К тому же антисанитария, пьянство и питание некачественной пищей также сказываются на смертности бомжей не в лучшую сторону, – добавила полковник Носова.
– Конечно, это все так, кто бы спорил, – кивнул я. – Но речь идет не о естественных смертях, а о насильственных. Или вам об этом ничего не известно?
– К сожалению, образ жизни, который ведут эти люди, провоцирует их на антисоциальное поведение, – с неизбывной печалью в голосе ответила Носова. – Живут бомжи группами, стычки между этими группами за участки, на которых они собирают бутылки, банки и прочее, довольно часты и нередко заканчиваются смертельным исходом. Но следственное отделение линейного отдела всегда реагирует на подобные действия. Только в течение этого года нами раскрыто восемнадцать дел по хищениям багажа граждан, а всего принято и рассмотрено за этот год более двухсот заявлений граждан…
– Речь идет не о хищениях или славной статистике линейного отдела, – перебил ее я. – Речь идет о безнаказанных убийствах бомжей, причем одинаковым способом: им просто кто-то профессионально перерезает горло.
– Не стоит увлекаться сбором слухов и недостоверной информации, господин Русаков, – произнесла полковник Носова поучительным тоном. – Нам, конечно, известно ваше участие в раскрытии убийства известного и популярного актера Санина. Честь и хвала вам за это…
– Да, вы проявили в этом деле большое мужество и вели себя очень достойно, – поддакнул полковник Вересков.
– Но в деле, за которое вы взялись теперь, – продолжила Евгения Валентиновна, неодобрительно покачав головой, – поверьте, никакой сенсации не будет. Вам ведь нужна сенсация, верно? – Она насмешливо посмотрела на меня, но среди смешинок в ее глазах я увидел и искорки тревоги…
– Вы говорите о слухах и недостоверной информации, – ответил я, придав своему голосу холодное спокойствие. – Значит ли это, что вам ничего не известно о тех смертях бомжей, которым было перерезано горло? Мне, к примеру, известно о четырех таких случаях. А еще известно то, что найдены эти несчастные бомжи были – по крайней мере, трое из четырех – с засунутыми в рот сотенными купюрами евро… Что же касается сенсации, за которой я, по вашим словам, охочусь, то она в этом деле непременно будет…