Девушка всхлипнула, готовая разрыдаться с новой силой. Манин по-настоящему глубоко сочувствовал девочке. Её бы обнять, прижать к себе, дать выплакаться…

Какого чёрта! Нашёл время для сентиментальностей. Надо как можно быстрее получить от неё сведения. Вот что сейчас важно.

Он терпеливо ждал ответа, борясь с гадливым ощущением того, что выглядит холодным бесчувственным чурбаном, тревожа человека, неожиданно для самого себя потонувшего в омуте страдания и горя. Человека, которому совершенно наплевать сейчас на весь мир, и особенно на сидящего рядом опера с его бестолковыми, никому не нужными вопросами.

Ольга всё-таки нашла в себе силы. Тонкими пальчиками завела за ухо непослушную прядь, и с трудом, глотая слёзы, заговорила хрипло:

– Я… не знаю… Вчера вечером он проводил меня домой. Сегодня я должна была прийти к нему… днём. А с утра… – она закрыла лицо руками, худенькие плечи затряслись в беззвучном плаче.

Манин положил ладонь на её сгорбившуюся спину. Ольга жалобно завыла в голос.

– Что было утром, Оля? – настаивал на продолжении Павел, не давая ей окончательно сорваться в пропасть собственных терзаний.

Не поднимая головы, девушка произнесла срывающимся голосом, едва сдерживая новый приступ истерики:

– Мне позвонил Харин Олег… его друг. Они часто вместе… Он сказал: «Я завалил Игоря. Вызывай ментов. Я их постреляю и сам застрелюсь». Я бегом сюда, а в квартире… Игорь… – и она снова зарыдала.

Подождав, когда Ольга немного успокоится, Манин принялся расспрашивать о Харине. Вопреки надеждам, девушка мало что знала. Даже адрес назвать не смогла, хоть и была там один или два раза. Помнила визуально, что у Олега собственный дом в районе с многообещающим названием «Перспективный», который когда-то и в самом деле был таким.

Частный сектор собирались застроить новыми многоэтажками, даже начали активно претворять идею в жизнь, соорудив на одной из расчищенных площадок две коробки современного шлакоблочного зодчества. Те так и остались недостроенными, поскольку денег на доведение проекта до ума не хватило. Но расселение жителей Перспективного шло полным ходом. А тут ещё спад производства нагрянул, оставив многие семьи без работы. Вот люди и разъехались, кто куда. Теперь в микрорайоне пустовал каждый второй дом. Оставшиеся обитатели, не в силах найти достойное применение своим способностям, заливали горе невостребованности алкоголем. А постройки без должного ухода ветшали и разрушались. Впору переименовать этот район в Бесперспективный. Тогда хоть название будет соответствовать.

Не был исключением и Харин, регулярно закладывающий за воротник. Весёлый парень, любитель шумных компаний, он часто заглядывал в гости к Игорю и сидел с ним допоздна за бутылкой-другой водки, травил анекдоты и неплохо пел под гитару. Ничего дурного сказать о нём Ольга не могла. Не помнит, чтобы Олег при ней хоть раз нецензурно выругался или позволил какую-нибудь непристойность. Такого, по её мнению, быть не могло. Потому она не поверила его страшным словам, и не верила до самого последнего момента, до тех пор, пока не вбежала в квартиру и не увидела мёртвое тело Игоря.

Манин тоже не помнил Харина, а уж местных-то дебоширов, склонных к разного рода нарушениям, он поневоле знал наперечёт. Но в тихом омуте, как говорится, не такие черти водятся. Стоит сунуть туда палку и немного помутить воду, они тут же повсплывают на поверхность. Похоже, избыток алкоголя и его чрезмерное употребление создали в мозгах Олега эффект такой палки, окончательно стерев барьеры между добром и злом. Какая собака пробежала между двумя старинными приятелями, заставив позабыть о дружбе и сойтись в смертельной схватке на ножах, знал теперь лишь один из них. Мысленно Манин поздравил себя и весь РОВД с тем, что они, возможно, заполучили на свою голову свихнувшегося убийцу-маньяка. И как прикажете докладывать об этом начальству?

Отыскав у соседей телефон, по которому Ольга звонила в милицию, Павел решил, что пора поделиться собранной информацией с дежурным, не давшим ему спокойно пообедать. Пусть тоже помучается головной болью, думая в каком виде подать всё это наверх.

– Кузьмич, это Манин, – сообщил он телефонной трубке, терпеливо дослушав до конца длинное представление дежурного.

– Фу ты, чёрт. А чего молчишь? Говори, что там у тебя?

– А что у тебя? Ты группу собрал?

– С обеда уже вернулись. Пока по кабинетам сидят, ждут. Не томи, рассказывай. Криминал или нет?

– Стопудовый криминал. Придётся ещё и прокурорских поднимать.

Вкратце Манин изложил суть дела, стараясь игнорировать восклицания на том конце провода, хоть и состоящие всего из двух словосочетаний «вот блин» и «ёлы-палы», зато повторяющиеся слишком часто и в разной последовательности.

– Ты группу-то дождись, – по-отечески посоветовал дежурный, когда Павел закончил «сливать» информацию. – Опроси пока подружку покойника, свидетелей найди…

– Не надо меня лечить, Кузьмич, – нетерпеливо перебил Манин. – Здесь делов на копейку, и участковый справится. А объяснения брать ни к чему. Прокуратура всё равно дело возбудит, вот и пускай сразу всё под протокол пишут. Я лучше за Хариным пригляжу. Запроси в паспортном его адрес, а заодно пробей по владельцам оружия. Если он собирается отстреливаться, то хотелось бы знать, из чего.