Когда я рассказал об этом резиденту, мой многоопытный шеф немедленно посоветовал:

— Вербуй его побыстрее! С таким братом да при нашем содействии он быстро сделает карьеру и со временем будет нам весьма полезен.

Так и случилось. Уже через пару месяцев я договорился с инспектором о сотрудничестве, а еще через несколько месяцев не без нашей подсказки и при самом непосредственном участии своего брата он перешел на работу в контрразведку. Вскоре он стал одним из самых надежных и эффективных наших источников!

Но в случае с Сайфулаем все было несколько сложнее.

Во-первых, следовало учитывать, что становление Сайфулая, как личности, формирование его мировоззрения проходило в специфических условиях: он вырос в семье старшего брата, который, безусловно, стремился воспитать из него не просто верного сторонника режима, а будущего сотрудника службы безопасности, которая во всех странах является опорой режима.

Никаких сомнений не вызывал у нас и тот факт, что Сайфулай стал изучать русский язык с ведома и согласия «Рока», а возможно, по его прямому указанию, потому что это тоже отвечало его планам в отношении дальнейшей профессиональной специализации Сайфулая — подготовить из него квалифицированного специалиста по «советскому блоку». Наша уверенность базировалась на том, что в лицее, который закончил Сайфулай, были обязательные для изучения иностранные языки, но русский к ним не относился, и его выбор был делом сугубо добровольным.

Во-вторых, имело значение и то, что, заменив Сайфулаю отца, «Рок» по африканским традициям стал для младшего брата непререкаемым авторитетом и примером для подражания. К тому же Сайфулай был обязан ему тем, что он его вырастил, помог получить образование, устроил на хорошо оплачиваемую и престижную работу, потому что в Африке нет престижней звания, чем офицер армии или полиции.

В общем, было очевидно, что Сайфулай находится под большим влиянием своего брата и, скорее всего, разделяет его взгляды и политические убеждения. Фактически в лице Сайфулая мы имели уменьшенную копию «Рока» со всеми вытекающими из этого последствиями.

И если бы Сайфулай рассказал своему брату о том, что вице-консул советского посольства Базиленко проявляет к нему повышенный интерес или предлагает встретиться в неофициальной обстановке, тот сделал бы вполне определенный и, что самое главное, совершенно правильный вывод, и вскоре Базиленко последовал бы за своим предшественником, объявленным «персона нон грата» два года назад!

Итак, после всех наших трудов оказалось, что разработка Сайфулая Диопа не сулит нам радужных надежд и столь же бесперспективна, как и разработка его старшего брата!

Придя к такому выводу, мы, скрепя сердце, решили отказаться от его дальнейшего изучения.

В каждом стоящем деле бывают свои ключевые моменты, после которых события приобретают совершенно неожиданный поворот. В том деле, которым мы занимались, этот ключевой момент совпал с приемом в китайском посольстве по случаю очередной годовщины образования КНР.

Это был первый дипломатический прием, на котором мне довелось присутствовать после приезда в страну, и я рассматривал его, прежде всего, как прекрасную возможность в один вечер составить себе некоторое представление обо всем дипломатическом корпусе, аккредитованном в стране, а заодно завести полезные знакомства.

К тому же примерно через пять недель должен был состояться прием в советском посольстве по случаю годовщины Октября, и было весьма полезно перенять китайский опыт и прикинуть, как лучше организовать это мероприятие у нас.

Только несведущему человеку может показаться, что дипломатические приемы являются всего лишь атрибутом светской жизни и устраиваются исключительно для того, чтобы выпить и закусить в изысканном обществе, а подготовка к ним ограничивается только приготовлением закусок, откупориванием бутылок и наглаживанием выходных костюмов.

Не берусь судить о том, как готовятся к ним в других дипломатических представительствах, но в советском посольстве каждый прием — это сложное и ответственное мероприятие, которому предшествует длительная и многосторонняя подготовка.

Начинается она с определения денежной суммы, которую посольство и другие советские организации, функционирующие в стране, готовы потратить на ублажение своих гостей. Иногда все расходы берет на себя какая-то одна организация, иногда договариваются и устраивают складчину, как это бывает в любой студенческой компании. Затем в зависимости от количества средств, имеющихся в распоряжении организаторов приема, определяется количество иностранцев и советских граждан, которые будут приглашены на прием, причем квота для каждого учреждения не всегда соответствует размеру его доли в «общем котле», а определяется совсем по другим критериям.

Чтобы не утомлять читателя, я не буду останавливаться на хозяйственной стороне приема, на том, кто, как и где готовит многочисленные и разнообразные закуски, закупает спиртные и безалкогольные напитки, готовит помещение и прочая и прочая. Попытаюсь лишь, исходя из сложившейся практики и кое-какого личного опыта, рассказать о том, какую роль в организации и проведении приема играет резидентура внешней разведки.

Все начинается с того, что руководители всех советских учреждений представляют в протокольный отдел посольства списки местных граждан и иностранцев, которых они хотели бы видеть в числе своих гостей. После того, как эти списки приводятся в соответствие с предполагаемой общей численностью приглашенных, они поступают на «обработку» в резидентуру, где из них вычеркиваются те, кого по каким-то соображениям приглашать нецелесообразно: это прежде всего объекты заинтересованности резидентуры (то есть лица, разрабатываемые с целью привлечения к сотрудничеству с разведкой), если их появление в советском посольстве нежелательно по причине возможной расшифровки; сотрудники и агенты спецслужб; лица, известные своими экстремистскими настроениями или связями с оппозиционными, террористическими или иными подрывными организациями, приглашение которых может скомпрометировать посольство перед официальными властями.