— Я всяких голубей люблю. Мне даже этот помойный сизарёк не мешает, – указал Егор на больного голубя, внимательно наблюдавшего за полицейскими.

«Нет, ты не голубей любишь, господин капитан. Ты голубиц любишь. Это я в твоих глазах бесстыжих прочла. Понятное дело… Два года без жены. Одичал. А я бы смогла тебя приголубить. Приручила бы тебя да и дочку твою бы воспитала вместо её мамы пропавшей… Пока ты окончательно с ума не сошёл».

Осмотр мёртвого тела в голубятне продолжался. Петровна замерила температуру тела… Егора всегда передергивало от этой процедуры, а уж тем более – проводимой молодой женщиной. Что-то в этом было отталкивающее. Вот и сейчас он моментально почувствовал отвращение. «Никакой романтики и лирики. Всё жёстко, по-рабочему цинично. Здесь она уже не женщина, а судмедэксперт Петровна. В резиновых медицинских перчатках, сжимающая анальный термометр в руке.

«Скольким трупам она уже перемерила температуру остывающего тела? Зачем это нормальной женщине? И будет ли нормальная женщина при этом сохранять полное спокойствие? При этом никакой гримасы брезгливости. Ноль эмоций. Обычная женщина при одном виде трупа в обморок падает. А эта… Словно её красота из холодного твёрдого камня… Светка же была как лучик солнца. Тёплая, живая. Боялась всего ползущего и летающего: пауков, комаров, жуков, кузнечиков. Да что там, от одного вида таракана дрожала, как слониха из сказки Чуковского. Мне её всегда хотелось спасать, оберегать, защищать. Что я и делал. Хотя характер у неё был ещё тот…»

Мысли Грачёва вошли в обычное рабочее русло, и он наконец-то вспомнил о своих служебных обязанностях. Первое, что бросилось в глаза оперативнику, это обилие ссадин и гематом на разбитом лице покойника. Было видно, что висельник был избит не так давно и телесные повреждения достаточно большой тяжести. Его мысли тут же подтвердила Петровна, заявив, что у трупа, судя по обильному кровоизлиянию на теле, наверняка сломаны ребра и, возможно, есть повреждения внутренних органов. На вопрос, что могло послужить причиной смерти, она предположила, что одними побоями такое не причинить.

– Очень похоже на то, что он был сбит машиной. – Словно ушат холодной воды пролился на голову Егора голос врача-эксперта. – Видно, что по времени нанесения побои на лице предшествовали травме на теле.

– А когда мог быть совершен на него наезд? – Услышав слова Петровны, оживился Степаныч, засунув в голубятню свой красный нос.

– Травма свежая, утренняя, – уточнила женщина, взглянув на побледневшего Грачёва. – Что с тобой, тебе плохо?

«Япона мать, неужто это я его утром сшиб? Так и есть. От моего дома до гаражей, если напрямки, через железную дорогу… совсем ничего. Мог доползти».

— Нормально всё. Просто воротит от запаха птичьего помёта, – ответил он на пристальный взгляд женщины.

– Как пить дать сбили, вон на пуговице у его куртки автомобильная краска осталась, – вставил своё слово носатый «Анискин».

«Какого цвета краска на пуговице?»

– Красного цвета автомобиль был, – словно подслушал Егоровы мысли Степаныч.

«Так. Давай разруливай быстрее, пока только ты знаешь, в чём дело», – сверкнула в голове Грачёва тревожная мысль.

Он стал осторожно и ненавязчиво убеждать своих коллег, что они ошибаются и что алкаш свел счёты с жизнью из-за своего беспробудного пьянства и побоев. Он напомнил им про банду скинхедов, которые второй год орудовали в их районе, нападая не только на приезжих с темным цветом кожи, но и на бомжей. И тут раздался лай собаки. Словно напоминание. Петровна увидела, как на лице оперативника заходили желваки, а кожа и вовсе стала серой, под цвет облупившейся краски в голубятне. Еще не видя собаки, Егор уже узнал её характерный низкий лай с повизгиванием.

«Вот сучка трёхногая, сюда приковыляла меня облаивать. И чего она ко мне пристала?»

Степаныч высунулся из голубятни наружу и стал отгонять её прочь от лестницы, швыряя подобранные обломки хлама. Но собака не уходила. Она словно знала, что внутри голубятни скрывается преступник. Грачёв почувствовал, что начинает паниковать, словно собака могла показать на него его коллегам.

«Бред. Это всего лишь животное. Брехливое животное. Она не сможет меня ни в чём уличить. Но почему Петровна смотрит на меня так подозрительно? Она что-то заподозрила? Краска? Она знает цвет моей машины и сможет увидеть помятое крыло с содранной краской… Эта псина вызывает меня наружу. А ведь это она виновата, что я сбил этого бедолагу. Тварь!»

— Не уходит. – В голубятне показался участковый. – Может, этот висельник собаку подкармливал, а теперь она лает и скулит по хозяину? Есть же такая поговорка, что собака воет к покойнику.

Теряя контроль над собой, Грачёв достал пистолет и, чуть не сбив участкового, рванулся вон из голубятни. Степаныч, пытаясь сохранить равновесие, засеменил ногами и ненароком ударил приблудного уличного голубя, который вертелся под ногами. От сизаря полетели перья, а он сам, словно футбольный мяч, выпорхнул вслед за оперативником в открытую дверь.