Когда-то, в тридцатых годах прошлого века, великий и прекрасный режиссёр Сергей Михайлович Эйзенштейн на вопрос, что он считает пошлостью, ответил, что верхом пошлости считает музыку Дунаевского. Каково же теперь нам, когда про автора «Владимирского централа» идёт фильм по Первому государственному каналу и когда мы не в состоянии определиться с тем, что является верхом пошлости?

Тут знакомые вернулись из Америки, были в Нью-Йорке, Майами. Сокрушённо говорят, что американский джаз умер, что великие джазмены либо умерли, либо совсем старенькие, а новые не те, играют не так, и всё не то.

Ясно же, что никуда джаз не денется. Стареют и умирают люди. Джаз на какое-то время затихнет и возродится в других. Просто возникают паузы и дыры в культуре. Вот и у нас Год культуры совпал с продолжающейся паузой и дырой в нашей культуре.

Так что если и есть причины унывать, расстраиваться и даже отчаиваться, с этими причинами, а главное – с отчаяньем, надо справляться. Так же, как со страхом. Смелость же заключается в преодолении страха, а не в бесстрашии.

С ночи Калининград заваливает снегом. Ветра нет, снег кружится и ложится ровно-ровно, гладко-гладко. Кружится, как внутри стеклянных шаров.

Продолжаю писать повесть, пишу и пишу. В очередной раз убеждаюсь, что некоторые литературные тексты заканчиваются сами собой или не желают заканчиваться. Я полагал, что повесть будет короче, а она всё длится, и герои всё не заканчивают свой разговор.

Пьесу, которую закончил в конце прошлой недели, отправил читать нескольким режиссёрам, называть их не буду. Но также отправил её в издательство. Хочу издать пьесу отдельной тоненькой книжкой-брошюрой. Так, как это делалось когда-то, в те самые чеховские времена. Читать пьесы непросто, некоторые вообще невозможно. Но эта читается, и, по-моему, вполне легко. К тому же пока она дойдёт до постановки и дойдёт ли вообще: в пьесе нет ни одного слова мата, ни единого. Так что для нынешнего контекста современной драматургии наша с Аней Матисон пьеса радикально контрапунктная.

А так, при условии, что выйдет книжка, все желающие смогут прочитать эту пьесу уже в апреле.

В понедельник начал репетиции спектакля «Осада» по своей же одноимённой пьесе. Решил поставить спектакль в Калининградском музыкальном театре: в театре есть молодые актёры, которые не прочь со мной поработать, да и пьеса им понравилась. Работать будем не быстро. Репетировать сможем тогда, когда у меня будет возможность между литературными занятиями и гастролями, но премьеру наметили на сентябрь.

Очень давно я не занимался режиссёрским ремеслом, хочу восстановить навыки. Люблю работать с молодыми актёрами, которые работать хотят и которые точно работают из профессионального и творческого интереса.

А ещё очень хочется, чтобы в Калининграде, где живу, было поставлено хоть что-то из того, что я написал. К тому же спектаклю «Осада» в МХТ скоро десять лет. Он прекрасно идёт, и актёры его любят. Но МХТэшная осада затянулась. А изначально и пьеса и спектакль задумывались как более молодёжное произведение.

Так что устроил себе очередные каникулы Бонифация.

Вчера и сегодня стоит у нас дивная солнечная морозная погода. Позавчера днём появился вдоль берега ледок на озере, к вечеру его стало больше. В два часа ночи выглядывал в окно, видел, что льда много, но вода ещё темнеет посредине. А когда выглянул в четыре, закончив работу и перед тем как лечь спать, тёмной воды уже не было, а всё озеро блестело гладким-гладким льдом.

Репетировал вчера «Осаду», получил большое удовольствие. Ребята начали присваивать текст и очень интересно его обживают, а я не перестаю удивляться. Эту пьесу я фактически сделал в 1994 году, ей двадцать лет, а она именно сегодня, сейчас имеет опять абсолютную, живую актуальность. То, что сейчас происходит в Киеве, то, что творится в Украине… Вот где можно было бы исполнять этот спектакль. Вот где он звучал бы сейчас особым образом и остро.

Работаю сосредоточенно. Повесть, которая будет называться «Непойманный», двинулась к финалу, это я чувствую. Как же хорошо, что я уже который год живу совсем без интернета и социальных сетей. Так случилось, что у меня сейчас даже нет в пользовании компьютера. Имеется в виду – моего собственного компьютера. И даже собственного адреса электронной почты у меня нет… Удивительно, хоть и парадоксально, но это экономит время. Очень экономит!

Понимаю, что если бы в тот самый нужный момент я не отказался от социальных сетей, от живого журнала, наверное, сейчас был бы и в фейсбуке… Наверняка не смог бы удержаться и вступил бы с кем-нибудь в полемику по поводу того кошмара, который творится по телевизору, по поводу вывалившегося на предновогодние и посленовогодние экраны кинотеатров праздничного киномусора… А так я сижу, пишу и даже не знаю, что происходит по этому поводу в сетях. Киномусор этот я не смотрел, а раньше непременно бы пошёл, чтобы быть в курсе и иметь некое мнение… Думаю, что не удержался бы от споров по поводу недостатков или наоборот – достоинств нового нашего телевизионного Шерлока Холмса. А так я его попросту с удовольствием не посмотрел. А британского посмотрел и помалкиваю.

Я даже уверен, что активно и сильно переживал бы то, что сейчас происходит в Киеве. С кем-то был бы солидарен, с кем-то жёстко спорил, не отходил бы от компьютера, получал от кого-то одобрение, а кто-то поливал бы меня грязью, – жил бы в состоянии иллюзии активной жизни и активной жизненной позиции. А так моя жизненная позиция при мне, я на связи с киевскими друзьями и приятелями, но меня ничто не отвлекает от моей повести, от моей новой книги, от моих нервных, усталых и издёрганных героев, которые без меня не оживут и не будут услышаны.