Она меня встретила весело. Она такая рыжая и хохотунья. Я ее давно знал: она из десятого «В». Но когда я закончил свою исповедь, она помрачнела и сказала:

– Что теперь делать с этим первым «А», не знаю. Ведь их через две недели должны принимать в октябрята. А можно ли?

– Если их не примут, – возмутился я, – то кого же тогда принимать?

– Я думаю, тех, кто не списывал контрольные.

Я испугался, что из-за меня их не примут, и сказал:

– Они же маленькие.

– Разумеется.

– Они растерялись. Их запугали: «контрольная, контрольная».

– Может быть, – сказала она.

– А мне их стало жалко. Вот я и поддержал.

– «Поддержал», говоришь. – Она секунду помолчала, а потом сказала: – А я тебя помню, ты выступал в самодеятельности: играл собаку. Здорово лаял. У тебя фамилия еще такая смешная… Скандуто.

– Збандуто, – поправил я ее.

– Извини.

– Ничего, я привык.

– А потом ты потерял хвост, и мы долго смеялись. Я и теперь, когда вижу тебя, вспоминаю тот случай и смеюсь. Ты не обижайся.

– Я не обижаюсь.

– Слушай, а что, если я на свою ответственность тебя прощу?

Я промолчал, хотя мне ее предложение очень понравилось.

– Нет, пожалуй, так нельзя, – сказала она. – Ты иди, а я подумаю.

А я снова почувствовал себя счастливым и еще отчаянно храбрым. Зашел в первую телефонную будку и позвонил маме.

– Мама, – сказал я, – поздравляю тебя с днем рождения.

– А, это ты, – протянула мама и замолчала.

Было слышно, как там кто-то играл в мяч – в волейбол или баскетбол. У них телефон прямо в спортивном зале.

Я не дождался маминого ответа и стал ей сам рассказывать новости:

– Папа звонил. Только ты ушла. Тоже поздравлял. Он всю ночь ехал к телефону, а опоздал всего на пять минут. Расстроился. Я ему говорю: «Я все маме передам», а он ответил: «Я хотел сам, лично. Хотел услышать ее голос».

Она ничего на это не ответила, и я вообще подумал, что мама меня не слушает, если бы не звонкие удары мяча об пол, которые долетали до меня оттуда. Но мне все равно не хотелось с нею расставаться, и я сказал:

– Мама, у меня новость – я больше не вожатый. – Голос у меня был радостный, а в конце фразы я даже хихикнул.

Она совершенно не удивилась ни моему хихиканью, ни бодрости и не спросила почему – она никогда не задавала лишних вопросов, – а сказала:

– Да, да, Боря, я тебя слушаю.

– Понимаешь, я им подсказал на контрольной, решил за них примеры, и они почти все получили пятерки. А сегодня я во всем сознался. Правда, здорово?

– Да, да, Боря, – повторила она, – я тебя внимательно слушаю.

– Мама, а у тебя там во что играют?

– В ручной мяч, – ответила мама.

– А я думал, в баскет или в волейбол.

– Нет, в ручной мяч. – Она подумала минутку и сказала: – Хочешь, приходи.

Я оглянулся и увидел унылую фигуру Сашки. Он подпирал дерево.

– Спасибо, – ответил я, – в другой раз. У меня важное дело.

– Ну ладно, – сказала мама. – И тебе спасибо. Я думала, ты забыл про сегодняшний день. Ничего, конечно, страшного, но почему-то обидно. – И повесила трубку.

Я вышел из будки. Настроение у меня ухудшилось. Стало непривычно грустно. Мне бы сейчас поехать к маме, а я должен возиться с Сашкой. Помахал этому дураку рукой – иди, мол, ко мне, а он опять, как загнанный заяц, бросился в сторону. Только пятки мелькнули.

Тогда я решил устроить Сашке ловушку. Зашел для этого в универмаг и спрятался недалеко от двери. Стою, жду. И вдруг кто-то меня спросил:

– Мальчик, тебе что надо?

– Мне? – Я оглянулся и обалдел.

Представьте, на месте продавщицы в отделе женских шляп стояла наша бывшая старшая вожатая Нина.

– Здравствуй, Збандуто, – сказала она. – Удивлен?

– Удивлен, – ответил я.

А я и правда был удивлен.

– Не хотите ли купить женскую шляпу? – спросила она.

– Хочу, – принял я ее игру, – для мамы. Тем более, у нее сегодня день рождения.

– А какой у нее размер головы?

– Естественно, как у меня.

Нина смерила сантиметром голову, взяла какую-то шляпку и напялила на меня. Я посмотрел в зеркало: на моей голове возвышалась какая-то дурацкая шляпа, какой-то самовар с трубой.