Шрифт:
— Нет.
— Хотите мне ее попозже почитать?
— Ты примешь ванну, а потом Нэнси уже будет лучше себя чувствовать и почитает тебе.
Он повернулся и направился к двери.
— Вы придете пожелать мне спокойной ночи?
— Приду.
— Не забудьте ваш гаечный ключ!
Вечернее солнце набросило его длинную тень на газонокосилки и микроволновые печки — весь этот хлам, который он набрал на починку в последние дни. Он позвонил Нэнси и снова услышал механический голос автоответчика.
— Позвони мне, как только сможешь, — сказал он. — Это срочно.
Когда он положил трубку, его охватил страх. А что, если Нэнси отправилась к Энджи? Хватит ли ей силы воли не развязать язык? Он в этом сомневался.
Лучше начать паковать вещи прямо сейчас. Да, прямо теперь.
Он поднялся наверх, достал из бельевого шкафа чемодан и стал кидать в него джинсы, шорты, носки, белье — все, что попадалось под руку. Потом взял все, что было нужно, из ванной, бросил поверх вещей и снес чемодан вниз. При мыслях о том, что делать с мастерской, у него чуть крыша не съехала. Надо будет оставить записку. Что-нибудь вроде: «Закрыто по семейным обстоятельствам». И не забыть сменить текст, наговоренный на автоответчике.
Он взглянул на часы — без пяти восемь. Как только стемнеет, они уедут. К тому времени Нэнси, наверное, вернется. Потом глотнул виски. Казалось, уже прошло несколько часов, как он налил Рэчел ванну. Надо бы к ней спуститься, пожелать ей спокойной ночи… Пусть она хоть ненадолго вздремнет, перед тем как начнется суматоха с отъездом…
В кровати ее не было. Ее вообще не было в комнате. Несколько секунд он пребывал в уверенности, что девочка сбежала.
— Рон! — вдруг донеслось до него.
Она была в ванной.
— Это я, — отозвался он.
— А я все еще в ванной!
В глазах у него потемнело. Ноги стали как ватные. Выбора ему она не оставила.
Он подошел к двери. Дверь была открыта. Девочка вставала из ванной, и он смотрел на все ее голое, худенькое, золотистое тело.
— Вы можете дать мне полотенце? — спросила она.
Он снял с крючка купальную простыню.
— Долго я ванну принимала, да, Рон? Уже даже все пузырьки пропали.
Он вытер ей плечи, потом спину. Рэчел дрожала, как дрожат дети, пересидевшие в холодной воде. Он выронил полотенце, обхватил ее под мышки и вынул из ванной.
— Эй! — рассмеялась она.
Он перенес ее на кровать.
— Я же еще вся мокрая! — крикнула ему девочка.
Он почти не слышал ее от мощного гула в голове.
Потом положил ребенка среди плюшевых игрушек.
Она колотила по кровати ногами и пронзительно визжала, чередуя визг со смехом.
Она была похожа на какое-то первозданное существо, еще не успевшее оформиться и боровшееся за право дышать.
Она пыталась прикрыться, но Рон вырвал одеяло у нее из рук.
Она вытянула руки и замерла, глядя на него широко раскрытыми глазами, полными страха.
Рон отпустил одеяло и удивленно обернулся, словно хотел увидеть грозившую ей опасность. Он и мысли не допускал, что сам был ею.
Гул в голове стих. Он снова посмотрел на нее. Она вся забилась под одеяло, из-под которого высовывалась лишь ее пятка.
— О господи, Рэчел, — сказал он, — не бойся.
Девочка не шелохнулась, не издала ни звука.
— Оденься, — услышал он собственный голос. — А потом поднимись наверх.
Полицейский участок находился в северо-восточной части площади. Свободное место для парковки Нэнси заметила в северо-западном углу.
— Скотина, — простонала она и с силой ударила по рулевому колесу, когда подъехала туда.
В этот миг луч заходящего солнца блеснул на хромированном бампере стоявшей впереди патрульной машины и резанул ее по глазам.
Это знак, подумала Нэнси.
Она вышла из машины и с минуту постояла в нерешительности, пытаясь собраться с мыслями. Потом захромала в направлении полицейского участка — к мрачным, темным годам, которые, как она всегда знала, ждут ее впереди.
Глава тридцать пятая
Они молчали. Рэчел постукивала ногой по перегородке, отделявшей двигатель от кабины водителя, и покусывала нижнюю губу.
Рон сказал ей, что все работорговцы из этого района уехали, добавив, что сведения он получил от «доверенного лица», — так новость звучала более убедительно. Потом он распахнул обе двери в подвал и остался ждать девочку в мастерской. Рэчел поднялась туда через несколько минут. На ней была та же одежда, в которой он привез ее сюда, — красная маечка и белая юбочка. В руках она держала Лайла — плюшевую обезьянку, — прикрыв разодранный живот игрушки рукой. Девочка была босая.