– Нет, поздно. Во всяком случае, для меня. Мне кажется, я со школы вообще нисколько не изменилась. Просто снаружи постарела, вот и все.

– Ох, милая.

– Нет, все так и есть, Дена. И нет никого противней шестидесятилетней девочки из команды поддержки, которая по-прежнему пытается быть задорной. Меня от самой себя тошнит. Даже не знаю, нравятся ли мне по-настоящему люди или это все сплошь притворство. Ну да ладно, спасибо, что дружишь со мной.

Дена положила трубку. Ей было ужасно обидно за Сьюки, но она могла понять, почему та себя так чувствует. Она всегда считала, что Ленор смешная и с ней весело, но она ж ей не дочка. А рядом с Ленор – всяк на подпевках.

Билли Бевинз видал немало девиц, но ни одна не походила на Фрици. Он был старше ее на двенадцать лет, но довольно скоро после представлений, когда они отправлялись в бар, она шла с ним по выпивке ноздря в ноздрю, крепкое словцо – за крепкое словцо, а недавно еще и своих добавила, каких он раньше ни разу не слышал. А сверх того стала почти таким же классным летчиком, как он сам.

Первые несколько месяцев в Грэнд-Рэпидз Фрици жила в отдельном гостиничном номере и все у них только шло в гору. Но со временем Хасси Минц, крылоходка из Алтуны, с которой жил Билли, поняла, что дни ее сочтены. Она видела, как Билли смотрит на Фрици и как на него поглядывает она. Он все отрицал, конечно же, но Гасси-то не дура. И вот однажды в субботу, пока Билли с Фрици показывали представление, она собрала вещи и уехала домой, в Алтуну. Но оставила Фрици записку.

Гасси, может, и была не самой утонченной барышней, но Фрици она всегда нравилась. Если отставить в сторону косметику, выпивку, пьяные истерики и паршивую грамматику, было в старушке Гасси что-то благородное, и Фрици ее будет не хватать.

И как бы Гасси ни обзывала Билли, она явно его по-прежнему любила. И уехала она не потому, что этого хотела. Вообще же когда-то ведь и она выпихнула ту девушку, что была с Билли до нее. И все равно – будь у нее ружье, Гасси пристрелила б его на месте. И ей бы полегчало, и, вероятно, сберегло бы Фрици от многих сердечных напастей в будущем. Билли был не из тех, кто женится, – и никогда таким не стал бы.

Как и предрекала Гасси, у Билли с Фрици все развивалось и дальше, а через несколько месяцев она уже проводила у него в комнате больше времени, чем у себя.

– Зачем платить за два номера, если ты все время в одном? – рассудил он.

Ничего ближе к предложению руки и сердца ей не получить. Она уже тогда понимала, что они не поженятся. Билли не верил в брак. Выбор за ней. Она знала, что это грех, но давно уже бросила ходить в церковь, а потому съехалась с Билли. Ее волновали всего две вещи: не узнали бы мамуля с папулей и не залететь бы. Лиллиан, вторая крылоходка, предупреждала ее:

– Милая, ты осторожнее. Забеременеешь – прости прощай полеты.

Пойнт-Клиэр, Алабама

Перед Сьюки и впрямь возникла дилемма. Она знала, кем, как ей казалось, она была последние шестьдесят (о господи) лет. Но то все была ложь. Теперь же вопрос встал ребром: если она – не тот человек… кто же она? И тут она вдруг кое-что вспомнила. Сняла трубку и набрала номер.

– Марвэлин, это Сьюки.

Они поболтали пару минут, а потом Сьюки спросила:

– Как твои дела с тренером, Марвэлин? Все хорошо?

– О да. Я к ней хожу на личные занятия два раза в неделю, а еще раз в неделю – на группу «Богиня Внутри». Ой, Сьюки, вот бы тебе со мной. Это изменит твою жизнь. Мы встречаемся по вторникам у нее в саду, в юрте.

– В юрте?

– Да. Она ее заказала аж из Внешней Монголии, и, клянусь, Сьюки, у нее особенная энергия. Я ее чувствую в первую же минуту. Мы все заходим в эту юрту нагишом – освобождаемся от поверхностных оков западной культуры – и там бьем в барабаны и поем, пробуждаем женское божество у нас внутри. Всего несколько занятий – ну меня сознание поднялось на высшие уровни.

– Ясно. Ну, я подумаю. Мне вот что интересно. Ты еще ведешь дневник?

– Разумеется. Это путешествие длиною в жизнь. А ты начала?

– Пока нет. Но ты сказала, это тебе помогло разобраться в том, кто ты есть.

– Еще как, Сьюки. Тебе просто необходимо начать дневник! Во-первых, Эдна Иорба Зорбра говорит, что всех женщин воспитывают в обществе подавления, и поэтому у нас низкая самооценка, и для этого надо заводить Дневник Признательности и от него отталкиваться, после чего начинать Дневник Ярости. До первокрика не добраться – только докричаться.