Комната все еще хранила запах ее духов.

Из прихожей вылетел говорун, сделав круг по комнате, и уселся на свой насест-стойку.

– Да дружище мне ее теперь тоже будет дико не хватать.

– Домовой, консервация помещения в текущем состоянии, ничего не менять.
– Произнес я, выходя из комнаты, успокаивающе поглаживая его встопорщенный хохолок.

– Принято. Выполняю.

Нестеров сидел на кухне и неторопливо потягивал чай, пока я готовил квартиру к консервации.

– Садись, попей чаю. Привез из Новой - Зеландии из поселения натуралистов. Синтетическая дрянь не сможет заменить настоящего, выращенного чая. Тут даже гидропонные теплицы не помогут.

Я кивнул, садясь напротив, наливая из серебристого чайника в виде пузатого слоника. Чайник, чашки и сам чай Нестеров принес с собой.

Попробовал. На вкус, словно пакетик Пиквика годовалой сушки. Словно опилки. Такой позабытый за два года вкус.

– Иван Павлович, о чем вы хотели со мной поговорить?

– А о твоей дальнейшей жизни Андрей.

– А что с ней что-то не так?

– Ну, уход девушки еще не повод для паники, ты парень сильный, выдержишь. Дело в другом. Он достал из своего дипломата (и как туда все вмещается) стандартный информационный планшет без доступа в сеть

– Что-это?

– Программа защиты свидетелей, а в твоем случае трехлетняя переподготовка курсантского состава Академии Танакова.

– Проект "Персей" в пролете?

– Наоборот, Андрей!

– Нас после твоих выступлений подключили к проекту "Возрождение", и теперь нас переводят на военные полигоны. Ты можешь отказаться, но из всех вариантов на три года ты просто исчезаешь из наблюдения всех спецслужб, как наших, так и вероятного противника.

Приложив ладонь к пластине, я дождался, когда сканер полностью сравнит мою биометрию и папиллярный узор ладони.

Я смотрел на отфотошопленную фотографию в военной форме с сержантскими лычками.

– А это не перегиб? Сразу с погонами?

– Не перегиб. Всего вас двенадцать человек. Так что готовься, там времени валять дурака не будет.

– А почему вы уверены, что я соглашусь?

– Ты уже согласен. Слишком долго я живу на этом свете, чтобы не разбираться в людях.

– А как насчет Говоруна?

– Я договорился насчет того чтобы одна юная особа к которой Психар привязался, позаботилась о нем на время твоего пребывания в Академии.

Удар ниже пояса.

– Где расписаться кровью?

– Кровью не расписываются уже более трех тысяч лет. Просто приложи палец к верхнему правому углу, и подтверди запрос.

Я проделал нехитрые манипуляции.

Завтра сутра во втором космопорту встречаемся возле шестого табло. Билеты я заказал. Форму пришлют сегодня, так что прибудешь по форме.

Браслет стал извещать о приходящих письмах.

– С почтой разберешься позже. Тут меня просили тебе передать. Сказали, ты оценишь, правда, я не совсем понял.

Из его кейса появилась плотная упаковка серебристой оберточной бумаги.

Аккуратно развернув, я сидел и смотрел на потрепанную временем книгу.

Кир Булычев. Гостья из будущего.

На форзаце книги была короткая надпись синей авторучкой: Мы храним историю, и оживляем мифы.

– А кто передал вам ее?

– Один мой очень старый коллега, именно он был в свое время моим наставником.

– Ясно, спасибо.

Храним историю, и оживляем мифы значит.

Эпилог.

Космопорт был самым оживленным местом среди сотен тысяч заведений планеты Земля. Шаттлы отправляющиеся на Луну и иные планеты солнечной системы курсировали практически без остановок, только и, успевая выпускать из своего стального нутра людей и грузы.

– Здравствуйте юная особа.

Рыжеволосая девушка вздрогнула, и повернулась на знакомый голос.

– Здравствуйте Иван Павлович. Тоже на Марс?

– Нет ближе. Пока на Луну, а там вполне возможно на Дельту Лебедя.

– Как Андрей?

Нестеров пожал плечами.

– Честно не могу знать. Он в прямом смысле этого слова пропал. Квартира законсервирована, а сам покинул планету еще вчера. Сегодня утром нашел у себя на столе клетку с Психаром и запиской с просьбой позаботиться. Оставлю другу на попечение, ибо длительные перелеты могут ему только повредить.