По словам английского посла в России Бьюкенена:

«Один момент Петроград был в такой опасности, что были предприняты меры к перевозке архивов и золотого запаса в Вологду. Стоял также вопрос о вывозе художественных ценностей Эрмитажа, но царь запретил это из боязни вызвать панику. К счастью, продвижение немцев было остановлено и приготовления к эвакуации столицы были прекращены» [330] .

Во второй половине сентября 1915 г. фронт стабилизировался на линии Рига – Барановичи – Пинск – Дубно – Тернополь – Черновцы – река Прут, и обе стороны перешли к обороне. Однако стратегический план Германии – вывод России из войны так и не был осуществлен. После этого боевые действия как на востоке, так и на западе приняли позиционный характер.

Император Николай II, находясь в Царской Ставке в Могилеве, почти каждый день писал и получал письма от супруги Александры Федоровны. Царская чета в этой переписке порой упоминала о великом князе Михаиле Александровиче. В письме императрицы Александры Федоровны от 31 августа 1915 г. супругу в Царскую Ставку имеются такие строки:

«Не пошлешь ли ты за Мишей, чтобы он побыл с тобой некоторое время перед своим возвращением? Это было бы так славно и уютно для тебя. Да и полезно убирать его подальше от нее (имеется в виду Н.С. Брасова. – В.Х.). Кроме того, твоему брату подобает быть около тебя» [331] . Так, например, Государь в своем письме от 4 сентября 1915 г. в Царское Село сообщал Государыне: «Вчера прибыл Борис (имеется в виду великий князь Борис Владимирович. – В.Х.) с интересными бумагами для меня от ген[ерала] Олохова – преемника Безобразова. Приятно слышать такие похвалы Бор[ису] со всех сторон, и как его любят не только в его собственном полку, но и в других. У меня есть мысль назначить его походным атаманом вместо превосходного ген[ерала] Покотило, который две недели назад снова вернулся на Дон. Я уверен, ты спросишь меня, почему не Миша? Но я хочу попробовать подержать его рядом со мной, а там – посмотрим, быть может, он сможет получить командование кавалерийским корпусом Хана Нахичеванского» [332] .

В телеграмме № 64 из Ставки в Царское Село от 9 сентября 1915 г. Государь сообщал супруге:

«Горячо благодарю тебя, любовь моя, Татьяну и Крошку. Надеюсь, что ты не очень утомляешься. Миша просился приехать, очень рад увидеть его в скором времени. Вести чуточку лучше. Бог даст, через несколько дней они станут совсем утешительны. Погода холодная, более ясная. Крепко целую. Ники» [333] .

В очередном письме от 9 сентября императора Николая II имеются такие строки к супруге:

«Миша прислал телеграмму, спрашивает, может ли он приехать к концу недели. Я буду очень рад видеть его здесь» [334] .

Через несколько дней, т. е. 11 сентября 1915 г., Государь сделал пометку в дневнике о приезде брата в Могилев: «После чая приехал Миша» [335] . В тот же день Николай II вечером сообщил в телеграмме в Царское Село:

«Спасибо за милые письма, твое и Татьянино. Опять хорошо и тепло. Только что прибыл Миша, вид здоровый. Сегодня смотрел некоторые войска. Пиши. Нежно целую всех. Поблагодари ее за икону. Ники» [336] .

В этот же день 11 сентября Александра Федоровна по поводу великого князя Михаила Александровича сообщала супругу в очередном письме:

«Я боюсь, что Миша будет просить титула для своей жены. Это неприятно – она уже бросила двоих мужей, к тому же он твой единственный брат» [337] .

На следующий день еще одна поденная запись императора:

«12-го сентября. Суббота.

Очень теплый день. После чая принял Хана Нахичеванского. После завтрака читал и писал. Днем совершил хорошую прогулку с Мишей и Дмитрием (великий князь Дмитрий Павлович. – В.Х.) по дороге на Оршу и через Днепр на пароме домой. В 6 час. поехал к всенощной. После обеда Миша сидел у меня до 10 ч. Затем играл в кости» [338] .

Императрица Александра Федоровна в телеграмме от 12 сентября 1915 г. сообщала супругу:

«Сильный дождь. Видела старика. Он не может приехать раньше вторника. Хотела бы, чтоб ты был здесь, хотя бы на три дня, чтобы все привести в порядок. Они продолжают невозможно вести себя, и этому нужно положить конец. Не выхожу, так как все еще чувствую себя очень утомленной. Благословляю и крепко целую. Мысленно вместе. Сердечный привет Мишеньке. Аликс» [339] .

Подобные встречи «венценосных братьев» происходили в этот период часто.

По свидетельству протопресвитера Г.И. Шавельского Государь Николай II располагался в Ставке довольно скромно:

«Переехав в губернаторский дворец, Государь поместился во втором этаже, в предназначенных для него еще великим князем двух небольших комнатах, за залом. Первая комната стала кабинетом Государя, вторая – спальней. Тут же во втором этаже, в крыле дворца, обращенном одной стороной во двор, а другой в сад, поместились гр. Фредерикс и генерал Воейков, занявшие по одной комнате. В первом этаже, в бывших комнатах великого князя, поселились – в первой проф. Федоров, во второй адмирал Нилов. Бывшее помещение начальника Штаба занял Начальник Походной Канцелярии. Здесь же, в первом этаже, разместились князь Долгоруков, граф Шереметьев и некоторые другие» [340] .

Императрица Александра Федоровна в очередном письме к супругу от 12 сентября вновь упоминает о младшем брате Государя:

«Неужели правда, что мы опять в 200 верстах от Львова! Нужно ли нам торопиться вперед и не повернуться ли нам и раздавить немцев? Что насчет Болгарии? Иметь их на своем фланге было бы более чем скверно. Фердинанда, наверное, подкупили.

Как настроение Миши? Поцелуй от меня дорогого мальчика» [341] .