Назойливо зазвонил телефон.

— Мисс, это вы?

— Это зависит от того, кто со мной говорит. Если премьер-министр, то да, — ответила Катя, подмигнув Джоанне.

Протягивая руку, чтобы положить трубку, Катя заметила, как засопел шофер, почувствовав запах дорогих духов.

Она удобно расположилась на сиденье лимузина «бентли турбо»[38]. Рядом с ней сидела Джоанна Глейстер. Джоанна была на четвертом месяце беременности и поэтому часто нервничала. Сейчас ее беспокоили мысли о предстоящем вечере.

Катя и Джоанна были одеты, или скорее втиснуты, в черные элегантные вечерние платья, последний писк моды этого сезона: длинные, узкие, обтягивающие грудь, талию и бедра. Модельер, разработавший эти модели, явно заботился об эффекте, который они произведут на мужчин.

На Джоанне были туфли из синели, позаимствованные специально на этот вечер из отдела моды журнала, где она была редактором, а Катины «лодочки» принадлежали художнику по костюмам с телевидения.

Затрещал телефон, и Катя узнала уверенный голос их лучшей подруги Лиз Уотерхаус, также ехавшей на вечер.

— Алло, вы обе в порядке?

— Подожди, я включу динамик, чтобы Джоанна тоже тебя слышала.

Машину наполнил голос Лиз.

— Катя, я только что прочла в газете, что ты, вероятно, получишь премию. Ну, разве я когда-нибудь ошибалась?

Джоанна и Катя кивнули друг другу и крикнули в трубку: «Да!»

К их хохоту добавился смех Лиз, слегка приглушенный динамиком.

— Дурехи. Катя, тебе нужно больше работать над речью, вот все, что я могу тебе посоветовать.

— Спасибо за совет, — Катя улыбнулась точно также, как каждое утро улыбалась миллионам телезрителей. — Ты сейчас где?

— Я здесь… Нет, не там. Слева от вас.

Катя и Джоанна одновременно повернули головы и узнали темно-зеленый «мерседес» последней модели, принадлежащий газете «Санди кроникл». На нем обычно возили редактора, обязанности которого временно выполняла Лиз.

Теперь Катя и Джоанна не только слышали голос своей подруги, но и видели ее роскошную шевелюру цвета красного дерева. Лиз жестами показывала через открытое окно машины на вырез Катиного платья.

— Я понимаю, что существуют всякие штучки, чтобы подчеркнуть фигуру, но мне даже отсюда видно, что это уж слишком. Вы собираетесь соблюдать приличия? — как спросила однажды актриса священника.

— Нет, сегодня я продемонстрирую свои пышные формы, — Катя засмеялась. У нее была довольно маленькая грудь, и она надела специальный бюстгальтер, чтобы грудь казалась побольше. Эта деталь ее нижнего белья стоила почти столько же, сколько платье. — Кстати, спасибо тебе за этот плащ. Он просто прелесть.

Джоанна с восхищением провела рукой по плотному черному бархату. — Мне нужен такой же. В нем был бы не заметен мой живот.

— Надеюсь, это не намек сделать тебе заранее подарок к Рождеству? — спросила Катя.

— Да ладно, не упирайся. Это всего-то около трех тысяч фунтов, — прогудел голос Лиз.

— Вот черт, придется сегодня хорошенько за ним смотреть. Я бы прямо сейчас его надела, но менеджер нашего отдела по связям с общественностью считает, что на фотографиях, которые могут попасть на первые страницы газет, я должна быть в платье с декольте. Надену плащ, когда буду уезжать. Хорошо, что твой шофер мне его привез. Очень кстати. А как ты — привыкаешь к работе редактора?

— Не сглазь… Между прочим, если на плаще будет хоть одно пятнышко, то мне никогда больше его не дадут. Одну минуту, мой сотовый звонит.

Лиз нажала на сброс, а Джоанна прыснула со смеху.

— Только Лиз может додуматься иметь два телефона в машине.

— Я это уже слышала, — прокричала Лиз. — Я не хочу носить с собой сотовый, но наш юрист говорит, что должен иметь возможность позвонить мне в любую минуту… Да, мужчину, о котором мы сегодня писали на первой полосе, отвезли на «скорой». Должно быть, принял слишком большую дозу. Ну все. Пока.

Вскоре «мерседес» и взятый напрокат «бентли» наглухо застряли в дорожной пробке, и вся эта стальная автомобильная армада продвигалась вниз по Парк-лейн[39] со скоростью улитки.

Знаменитые платаны, посаженные в Гайд-парке еще во времена королевы Виктории и все еще хранящие величие ушедшей эпохи, шелестели листвой над всеми этими «скобяными» изделиями типа «роллс-ройсов», «порше» и тому подобных, стоящих в сумме несколько миллионов фунтов, которые продолжали свой неторопливый путь к гостинице «Гросвенор хаус»[40], где должна была состояться очередная ежегодная церемония вручения премий БАФТА[41] Британской академии кино и телевидения. Церемония должна была показать «кто есть кто» на телевидении, в кино и в других средствах массовой информации Соединенного Королевства.