Бойцы прыгали с соседних машин, отирали пот, застегивались, закидывали на плечи ранцы и поправляли ремни.

– Помогать-то будешь? – поинтересовался Олег, кивнув на поклажу.

– Где мы? И где эти ваши вонги?

– А вон… туда смотри.

Степан глянул прямо против солнечного света, прикрыв глаза ладонью. Далеко впереди темнели невысокие купола, беспорядочно расставленные среди валунов и чахлого кустарника. Тянулись к небу тонкие струйки дыма.

– А чего было туда не подъехать?

– Не любят они нашу технику. Мы уж пешком дойдем, со всем уважением… Ну, хватай чемоданы. И автомат не забудь.

Дальше был изнуряющий километровый переход с тяжелой поклажей и болтающимся на спине автоматом. Шли в быстром темпе, взводные подгоняли бойцов крепкими выражениями.

Шагах в пятидесяти от границы поселка повстречался шест с насаженным на нем черепом странного вида и неопределенной принадлежности. Олег пробурчал что-то и без всякого пиетета пнул шест ногой, заставив череп слететь.

Купола вонгов оказались невысокими, но вполне основательными – то ли каменными, то ли глиняными, и даже несли следы покраски. Между ними тут и там тянулись хлипкие плетеные заборчики, увешанные серыми тряпками. Было безлюдно.

Разведчики вдруг сбавили ход, спереди послышалась неразборчивая команда. Степан выглянул из-за чужих спин и увидел первого аборигена.

Вонг стоял в полном одиночестве, весь замотанный в немыслимое тряпье. Он напоминал дикаря, ограбившего помойку. Немигающие глаза блестели из-под драного капюшона.

Двое пограничников осторожно подошли к нему, начали разговор. Жаркий ветер доносил неразборчивые обрывки фраз.

Наконец переговоры окончились.

– Автоматы разрядить, стволы в землю! – послышалась команда. – Входим в поселок. Без резких движений, попрошу.

– Быстро договорились, – отметил Олег. – Это хорошо. Ну, пошли.

Разведчики быстро, но без суеты, двигались к центру поселка, огибая дома-купола. Улиц как таковых тут не было, однако какая-то логика в планировке, без сомнения, присутствовала.

Наконец вышли в место, являвшее собой, видимо, центральную площадь поселка.

На обширной каменистой площадке сидели в круг вонги – много, больше полусотни. Шла трапеза – по кругу передавались многочисленные горшки и тарелки. Из них руками выхватывались куски и ошметки, отправлялись в рот, после чего посуда следовала дальше.

В центре круга горел костер. Вернее, просто дымилась кучка углей. Тут же валялись какие-то кости – свежие, еще с пятнами крови и красными обрезками.

Разведчики остановились, а Степана хлопнул по плечу Олег.

– Мы дальше идем, у нас своя программа.

И повел его на другую половину поселка, где оставил с двумя чемоданами возле старого колодца, сложенного из массивных камней.

– Я пошел договариваться. Стой здесь и жди. И не бойся никого, здесь сейчас спокойно. Что бы ни случилось – не вздумай тыкать в местных стволом. Беды не оберешься. Все, бывай-послужим…

Было жарко. Из колодца то и дело раздавался какой-то писк, словно там поселилась крысиная семья. Ветер иногда доносил голоса, но никаких тревожных признаков не наблюдалось.

Потом за спиной вдруг хрустнули мелкие камни. Степан поспешно обернулся.

Перед ним стоял вонг – самый обычный, невысокий, обмотанный грязной тряпкой по самые глаза и выше.

– Иссикриссс, – тихо проговорил он.

– Простите… – Степан забеспокоился. – Я не понимаю.

– Иссс… кищщщсссиисс… – Язык вонга был свистящим и шипящим, как звук старого чайника. Он вдруг подошел на пару шагов и сорвал тряпки с головы.

Степан отшатнулся.

Кожа на лице аборигена напоминала мокнущую рану. Вдобавок по ней бегали какие-то жучки. Рот был узкий, треугольный, похожий на рыбий клюв.

– Я не понимаю вас, – повторил Степан, отворачивая взгляд.

– Ис-си… – Вонг протянул руку. На раскрытой ладони лежал выдавленный досуха тюбик из-под какой-то мази.

– У меня ничего нет, я не врач… – И тут где-то в глубине поселка грохнула пулеметная очередь, отразившись от неба мощным эхом.

Вонг тут же исчез, а Степан упал на четвереньки за колодцем, не торопясь выглядывать.

Сразу же захлопали одиночные выстрелы – по нарастающей, все чаще, настойчивее. Раздались крики. На некоторое время над поселком повис грохот перестрелки.