Это казалось самым разумным. Но что будет с ее одиночеством и уединенностью? И как ухаживать за Хайрогом? Да и действительно ли она хочет брать на себя такую ответственность? А ведь остается еще риск. Он чужак, и она понятия не имеет, что от него можно ждать.

– Я – Висмаан, – сказал хайрог.

Было ли это именем, титулом или же просто описанием своего состояния?

Она не стала спрашивать, а просто сказала:

– Меня зовут Тесме. Я живу в джунглях, в часе ходьбы отсюда. Как, по-твоему, сможем мы туда добраться?

– Дай мне опереться на тебя, и я попробую идти. Но… ты достаточно сильная?

– Наверное.

– Ты женщина, я прав?

Тесме носила только сандалии. Она засмеялась, чуть коснувшись груди и ягодиц, и кивнула:

– Женщина.

– Я так и подумал. Я мужчина, и, наверное, слишком тяжел для тебя.

Мужчина? Место между ногами было у него гладким, как у машины. Хотя, подумала она, может быть, у хайрогов половые органы расположены в иных местах. И если они рептилии, грудь не могла указать пол. Странно, что он вообще спросил.

Она опустилась рядом с ним на колени, не понимая, как ему удастся встать и идти со сломанной ногой. Хайрог положил руки ей на плечи, и прикосновение заставило ее вздрогнуть: кожа казалась прохладной, жесткой, сухой и гладкой; он словно носил сильный болотистый запах, с чуть заметным привкусом меда. Трудно понять, как она не заметила его раньше – очевидно, ее поразила неожиданность случившегося. Но теперь на запах нельзя было не обратить внимания, и сначала она почувствовала, как неприятно напряглись мускулы, хотя спустя несколько минут это перестало ее беспокоить.

– Держись ровно, – предупредил Хайрог. – Я навалюсь на тебя.

Тесме пригнулась, упершись руками и коленями в землю, к ее удивлению, Хайрог довольно легко вытянулся вверх своеобразным извивающимся движением, на мгновение навалившись на спину девушки между лопаток. Она задохнулась, а он, шатаясь, выпрямился и ухватился за свешивающуюся лиану. Тесме расставила ноги, готовясь подхватить его, если будет падать, но он устоял.

– Нога сломана, – объяснил он. – Спина повреждена, но не сломана.

– Сильно болит?

– Болит? Нет, мы почти не чувствуем боли. Проблема в функционировании.

Нога не держит меня. Может, ты найдешь мне крепкую палку?

Тесме огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что можно использовать как костыль, и почти сразу заметила жесткий надземный корень, тянувшийся к земле с лесного полога. Гладкий черный корень был толстым, но ломким, и она гнула его во все стороны, пока не отломила кусок ярда в два. Висмаан крепко сжал его, обхватил второй рукой Тесме и осторожно перенес тяжесть на поврежденную ногу. Тесме показалось, что его запах изменился, стал резче, с привкусом уксуса, без меда. Несомненно – от напряжения. Вероятно, боль была не такой слабой, как он хотел ее уверить, но в любом случае он справлялся.

– Как ты сломал ногу? – спросила она.

– Я хотел осмотреть местность и взобрался на дерево, а оно не выдержало моего веса.

Он кивнул на тонкий блестящий ствол высокой сиджайл.

Нижняя ветвь футах в сорока над головой была сломана и держалась только на лоскутке коры. Тесме с удивлением подумала, как он вообще уцелел, свалившись с такой высоты, а секунду спустя изумилась еще больше, подумав, как ему удалось взобраться на сорок футов по тонкому гладкому стволу.

– Я хочу обосноваться здесь и заняться земледелием. У тебя есть ферма?

– В джунглях? Нет. Я просто живу тут.

– С мужчиной?

– Одна. Я выросла в Нарабале, но решила на время побыть в одиночестве.

Они вернулись к мешку с калимботсами, который она выронила, когда заметила лежавшего на земле чужака, и Тесме забросила его себе на плечо.

– Можешь оставаться у меня, пока нога не заживет. Только до моей хижины добираться придется весь день. Ты уверен, что сможешь идти?

– Я ведь иду сейчас, – сказал он.

– Если захочешь отдохнуть, скажи.

– Потом. Не сейчас.

И действительно, прошло около получаса медленной, болезненной, изнуряющей ходьбы, прежде чем он попросил остановиться, но даже тогда остался стоять, привалившись к дереву, пояснив, что не стоит повторять весь сложный процесс вставания с земли. Тесме он казался и бесстрастным, и чуть встревоженным, хотя невозможно было прочесть что-либо по его неизменному лицу и немигающим глазам. Единственным указателем проявления эмоций был для нее мелькающий раздвоенный язык, только она не знала, как истолковать эти непрерывные стремительные движения. Через несколько минут они снова тронулись в путь.