Весь ее боевой пыл тотчас же пропал. Она грузно осела, и я еще раз шепотом напомнил ей, чтобы она даже не подумала шевельнуться. А тем временем Боэмунд прошествовал мимо нас и величавой походкой продолжал двигаться по улице дальше.

Я отпустил Хефферин, перенастроил свой таймер и шунтировался вниз по линии на шестьдесят секунд.

Полное время моего отсутствия среди туристов было менее одной минуты.

Я даже не очень-то удивился бы, если бы застал их давящимися от блевоты и изрыгавшими ее на окровавленные останки Мэрдж Хефферин. Однако проведенная мною корректировка оказалась удачной. На улице не было никакого трупа. И не отшвыривали крестоносцы своими сапогами разбросанные по всей мостовой внутренности Мэрдж Хефферин. Она продолжала стоять вместе со всей остальной группой, смущенно тряся головой и потирая заднюю часть. Туника ее осталась нараспашку, и мне были хорошо видны красные отпечатки моих пальцев на мягком полушарии ее правой груди.

Кто-нибудь из туристов хотя бы догадывался о том, что только что произошло? Нет. Никаких, даже остаточных, призрачных воспоминаний. Моим туристам не довелось испытать воздействия парадокса транзитного отстранения, ибо не совершали они прыжка внутри прыжка, который пришлось совершить мне. И поэтому только я один помнил то, что сейчас начисто исчезло из их памяти, и мог четко себе представить ту кровавую драму, которую я трансформировал в неосуществившееся событие.

– Вверх по линии! – вскричал я, и шунтировал их всех в 1098 год.

На улице царила полная тишина. Крестоносцы давно покинули город и теперь ошивались где-то в Сирии, готовясь к штурму Антиохии. День выдался жаркий и влажный, летняя дымка зависла над улицей и поэтому не было свидетелей нашего неожиданного появления.

Мэрдж была единственной, кто догадывался о том, что произошло нечто совершенно нелепое. Остальные не заметили ничего экстраординарного, но она со всей определенностью знала о том, что возле нее материализовался еще один Джад Эллиот и помешал ей выскочить на мостовую.

– Что, как вы думаете, вы собирались тогда сделать? – спросил я у нее. – Вы ведь хотели выбежать на мостовую и броситься на колени перед Боэмундом, разве не так?

– Я ничего не могла с собою поделать. Это был какой-то совершенно неожиданный даже для меня самой порыв. Мне всегда очень нравился Боэмунд, неужели вы этого не замечали? Он был моим героем, моим богом… Я прочла все до последней строчки, что только было о нем написано… И вот он явился теперь во плоти, прямо передо мною…

– Позвольте рассказать вам, как разворачивались события на самом деле, – сказал я и описал ей, какой ужасной смертью она погибла.

Затем я рассказал ей, как мне удалось отредактировать прошлое, каким образом я перевел весь этот эпизод, связанный с ее гибелью, на параллельную ветвь времени. И сказал ей вот еще что:

– Я хочу, чтоб вы знали – единственной причиной, по которой я предотвратил вашу гибель, было то, что я не хотел потерять эту работу.

Плох тот курьер, который не в состоянии сохранить контроль над своими подопечными. В противном случае я был бы просто счастлив бросить вас там, в том виде, в каком вы были – с выпотрошенными внутренностями. Разве я не твердил вам миллион раз о том, что ни в коем случае нельзя выскакивать из-под прикрытия?

Я предупредил ее, чтобы она навсегда позабыла о том, что я изменил ход событий для спасения ее жизни.

– Если вы хотя бы самым малейшим образом выйдете из повиновения еще раз, то тогда…

Я намеревался ей сказать, что тогда я сверну ей голову, а из содранной с нее кожи сделаю ленту Мебиуса, но вдруг осознал, что курьер не имеет права подобным тоном разговаривать со своими клиентами независимо от того, что они там вытворяли.
– …мне придется запретить вам дальнейшее прохождение по маршруту и немедленно отправить вас вниз по линии в наше нынешнее время, вы меня слышите?

– Я постараюсь больше никогда ничего такого не делать, – пробормотала она. – Клянусь. Вы знаете, теперь, когда вы рассказали мне об этом, я почти ощущаю, как это все со мной происходило. Этот кинжал, входящий…

– Этого никогда не было.

– Этого никогда не было, – повторила она не очень-то уверенно.

– Ну-ка, побольше убежденности в голосе. ЭТОГО НИКОГДА НЕ БЫЛО.

– ЭТОГО НИКОГДА НЕ БЫЛО, – снова повторила она. – Но ведь я всеми фибрами ощущаю это!

Мы все вместе провели ночь в 1098 году на постоялом дворе. Все еще испытывая нервное возбуждение и чувствуя себя разбитым после столь деликатной операции, я решил совершить прыжок вниз по линии в 1105 год, пока мой люд спит, и заглянуть к Метаксасу. Я даже не знал, находится ли он в данный момент на своей вилле, но попытаться стоило. Я испытывал крайнюю необходимость проветриться.

Время я подобрал с как можно большей тщательностью.

Последний отпуск Метаксаса начался где-то в самом начале ноября 2059 года, а прыжок он совершил в середину августа 1105 года. Там он, по моим прикидкам, провел от десяти до двенадцати дней. Он должен был вернуться в 2059 год к концу ноября, и, проведя свою группу по двухнедельному маршруту, попасть на свою виллу где-то примерно к 15 сентября 1105 года.