– - Вы живой?
– подозрительный, охрипший голос разорвал тишину. В интонации сохранилось что-то музыкальное.

– - Да, - не задумываясь, ответил я и, подумав, добавил.
– Пока что!

Почти тот же самый вопрос задала мне Франческа, но в другое время и при других обстоятельствах.

– - Не может быть, - юноша сокрушенно покачал головой. Я заметил, что волосы у него белокурые, почти седые, а сам он неестественно худ.
– Здесь нет живых людей, только демоны и ангелы. И те и другие одинаково злы, им не под стать знаться с чужаком. А трупы моих товарищей давно куда-то исчезли.

Потрепанный, рваный плащ соскользнул с худых плеч и юноша подтянул его рукой. На его предплечьях и запястьях сильно выпирали косточки, а прозрачная кожа казалась хрупкой, как ветхий пергамент. В лунном свете его волосы начали отливать серебром. Рядом с довольно привлекательным лицом острые уши смотрелись, как изъян. Мне стало любопытно, а крылья под той тряпкой, которую он использует в качестве плаща такие же потрепанные и рваные?

– - Как давно вы здесь?
– только и спросил я.

– - Не знаю, - тихо вздохнул он.
– Здесь день ничем не отличается от ночи. Я заблудился и никак не могу найти выход. Мне нужно добраться до городских ворот и бежать отсюда, как можно быстрее, пока они не вернутся за мной.

– - Они?
– теперь я, действительно, заинтересовался.

– - Горбун и шесть женщин. Одну из них зовут Клариче, имен остальных я не знаю.

– - Зато я знаю.

– - Так вы один из них?
– он подозрительно сощурился. На лбу под тонкой кожей проступил рисунок синих вен. Скорее всего, бродяга давно не спал и не доедал. Он попросту боялся сомкнуть веки, в этом темном лабиринте, где с утомленным путником может случиться все, что угодно.

– - Я могу вывести вас отсюда, - внезапно предложил я, сам не понимая, почему должен помогать незнакомцу. Наверное, его убогий вид вызвал у меня сострадание.

– - Кто вы?
– спросил он, заворожено глядя на меня.

– - В этом месте я единственный, кто все еще способен отнестись к горю с сочувствием, - я помог ему встать. Он был очень слаб, но мог передвигаться самостоятельно, хоть и не очень быстро.

Мы проходили мимо безмолвных дворцов с рядами пустых балконов и неосвещенных окон. Причудливые фасады напоминали декорации к одной ночной сцене из спектакля, такой декор впечатляет издали, но прикоснись к нему и он рассыплется, как пыль. Я специально прикасался к дверным молоточкам и лепнине на стенах, чтобы убедиться, что все это сделано из мрамора, а не из картона. У витиеватой лестницы, ведущей к высокой балюстраде, мой спутник остановился.

– - Там вверху я увидел фею, но когда кинулся к ней, она исчезла, - признался он, боясь насмешить меня, но я лишь понимающе кивнул.

– - Я потерял там свое кольцо.

– - И что из того?
– я не мог понять, почему он так волнуется о какой-то безделушке, если появился шанс выбраться из мышеловки на свободу.

– - Это единственная вещь, с помощью которой я мог бы доказать свою личность, когда вернусь обратно к цивилизации, - робко объяснил он.

Поскольку у него самого не хватило бы сил, чтобы преодолеть множество ступеней, а потом еще бежать за мной до ворот, я сам поднялся наверх и, поискав возле мраморных перил балюстрады один сверкающий предмет, почти тут же нашел его. Печатка на кольце показалась мне знакомой, я молча вручил находку попутчику, и мы двинулись дальше.

Гном был крайне удивлен, что я вернулся не один. Мне даже показалось, что он не выпустил бы странноватого эльфа, если бы тот не шел следом за мной. Винсент был шокирован и недоволен таким неблаговидным поступком, как " подобрать бродяжку". Так, по крайней мере, он выразился бросив эльфу попону, чтобы он прикрыл свои лохмотья. Юноша нехотя принял подаяние, снизу вверх посмотрел на Винсента, и впервые в его взгляде промелькнула злость. Скорее всего он был не просто разозлен, а ощутил испепеляющую ненависть и к Винсенту, и ко всему, что видел перед собой. От дневного света он болезненно щурился, а вид пепельно-серой равнины привел его в уныние. Чем дальше мы отъезжали от моста, тем менее привлекательным становилось его лицо. Оно, как будто старело на глазах.

Винсент гордо восседал на своем коне, к которому уже успел привыкнуть и даже сумел заставить скакуна не бежать рысцой, а идти медленным шагом. Я шел пешком, ведя свою лошадь в поводу, и при каждой необходимости поддерживал нетвердо державшегося на ногах спутника.

– - Ты что-нибудь помнишь о своей прошлой жизни, о том, как попал в город?
– спросил я, как только заметил, что он немного оправился от потрясения и в состоянии рассказать о себе.
– Скажи, где ты познакомился с Клариче? И со всей остальной когортой нечисти?

– - Это было так давно. Кажется вечность тому назад. Тогда я выглядел по-другому, - он с унынием посмотрел на свои удлиненные пальцы, провел по выпуклым кончикам ушей.
– Тогда я был человеком. Вы верите мне?

Он боялся, что я рассмеюсь в ответ, но я лишь кивнул и подтвердил:

– - Верю. У меня есть причины, чтобы поверить в то, что другим показалось бы невозможным.

– - Я помню свой последний день дома, канун какого-то праздника, когда придворные отговаривали меня ехать на охоту. Потом была безумная скачка по лесу, мы с товарищами преследовали дичь. Лань исчезла, и вместо нее из-за корявых стволов вековых деревьев начали выступать ...они. Сам не помню, как оказался в темнице, глубоко под землей, где не было ни света, ни тепла, лишь светящееся лицо насмешницы, с которой я вначале пытался спорить, а потом сдался.