Нет больше держав столь же крупных, столь же существенных для остального мира и одновременно столь же многонациональных; и даже не просто многонациональных, но мультикультурных. Для которых эта самая пресловутая мультикультурность была бы не просто роскошью, добавочным украшением, рюшечкой на вечернем платье, которое по окончании банкета вполне можно снять — но непременным условием выживания.

Обратите внимание: обе описанные выше установки абсолютно идеалистичны. И для Америки, и для Китая они, конечно, могут быть при желании подтверждены примерами из истории, но другими примерами столь же надежно могут быть и опровергнуты — а стало быть, они являются просто вопросом веры.

Эти установки не предполагают никаких НЕМЕДЛЕННЫХ И СТРОГО ОПРЕДЕЛЕННЫХ действий. Зато они дают позицию, они дают отношение к любым явлениям и действиям, дают критерий их самой общей оценки: отнесения их к плохим или хорошим, к благородным или подлым, к тем, которые следует поддержать или пресечь в зародыше. Они не имеют никакого отношения к конкретной повседневной деятельности людей, будь то политик, физик или булочник. Но и политик, и физик, и булочник, если ему вдруг придется туго, сразу вспомнит: я же не просто булки пеку, не просто ищу средства для нового эксперимента или мозги слушателям пудрю во время теледебатов — я великое общее дело делаю! Свою его часть, которую кроме меня не сделает никто! И если я пусть даже очень выгодно для себя продам несъедобную булку, или с явной пользой для своих личных амбиций и своего личного любопытства продолжу свои исследования у чужаков, или навру доверившимся мне избирателям — из-за меня ВЕЛИКОЕ ДЕЛО ПОСТРАДАЕТ.

Поэтому пока взамен эгоистичного свинства в России нечего предложить, пока нет КУЛЬТУРНОГО ПРОЕКТА — дальнейшее сладострастное перечисление безобразий и злоупотреблений бессмысленно и даже вредно, ибо уже не в бой зовет, а действует на психику окончательно угнетающе, заставляя безнадежно опускать руки даже тех, кто еще готов был бы побарахтаться.

Ни одна из тех задач, что стоят сейчас перед нашей страной — политических, экономических, образовательных, производственных, оборонных, финансовых, каких угодно — не может быть решена без предварительного решения проблемы МОТИВАЦИОННОЙ. Пожилые люди, даже самые мудрые из наших патриархов, этого не понимают. Они выросли и сформировались в совершенно иной культурной среде.

Сходную головоломную проблему пришлось в свое время решать большевикам. Как там к ним не относись, как ни осуждай кровавое месиво гражданской войны и ГУЛАГа, но мухи отдельно, а котлеты — отдельно. Россия фатально опаздывала на встречу с XX веком. Ворота в будущее перед ней вот-вот вообще бы захлопнулись. Ни одна из модернизационных задач, от которых уже впрямую зависело само выживание страны, не могла быть не то что решена, но даже чуть-чуть осмыслена косной, вялой, рыхлой, бессмысленно распухшей, растленной, коррумпированной, безграмотной, снедаемой любовью к Парижу и парижским спонсорам, абсолютно немотивированной на зверский труд во имя общего блага царской администрацией. Ни одна. То, на что отведено было полста лет, после сорока лет томного безделья, ужения рыбы в шхерах, бесед со старцами и верчения блюдец пришлось уже большевикам делать за десять. ГУЛАГ породил не кровавый Иосиф Первый, но святой Николай Второй. Прости меня, Господи.

Нынешние же пожилые, горы в свое время сворачивавшие, не могут себе даже помыслить, что человек просто НЕ ХОЧЕТ жить в сильной процветающей стране, делать важные крупные дела, одолевать супостатов, грозящих гибелью либо разорением его дому, жене и детям… Куда там! Не смешите. Ему все это до лампочки. Чтобы защитить женщину, мужчине достаточно презерватива.

Ну, а со всякими там «вызовами времени» пусть ненавистный Путин разбирается, коль ему приспичило опять в вожди. Сам, один разбирается, не посягая на нашу свободу. А если посягнет — такой ему пистон потом вставим за то, что мешал бегать за клинским!

При словах «победа», или там «великие свершения», у одних священный трепет пробегает по коже, а другие чувствуют лишь скуку или, пуще того, хватаются за кошельки и прячут их подальше: опять, мол, грабить будут.

В течение почти четырех десятков лет все некорыстные мотивации у нас подвергались массированному и целенаправленному разрушению, осмеянию, увязыванию с кровавым гнетом. Всякие там «честные труды», «рабочие гордости», «за державу обидно», «Родина ждет от нас подвига» или, скажем, «небо зовет» и «все в космос» стали устойчивыми блоками антисоветских анекдотов, да еще — демократических страшилок типа «мифы чреваты кровью» и «не допустить возвращения к ужасам двоемыслия и тоталитарной промывки мозгов».

Но человек, хоть его озолоти, не может стать мастером, если у него руки не чешутся делать добротные, надежные вещи. Не может стать настоящим ученым, если в нем не свербит мечта познавать что-то, чего еще никто не знает. Не может стать хорошим врачом, если не кайфует, видя, как люди выздоравливают… Чтобы что-то сделать, надо непременно хотеть это сделать.

Нельзя заставить хотеть. Заставить можно только притворяться. Из-под палки или за деньги (что, в сущности, тоже из-под палки, только эта палка одобрена мировым сообществом) — все равно. Да, в виду сытной витаминизированной пайки человек, который на самом деле ничего, кроме самой этой пайки, не хочет, будет надувать щеки, делать вид, изображать активность, выпекать вороха бумаг и требовать этого от других, молотить языком и обещать с три короба… Но хотеть человек может только САМ. Бесплатно. С молоком матери усвоив определенные стимулы, определенную картину мира и определенные в этом мире ориентиры.

Платить деньги человеку надо за то, что он хочет и любит делать, что он и без денег делал бы для других с удовольствием, с радостью. А не заманивать его щедрыми подачками в те занятия, что вызывают отвращение. Но, похоже, вся современная цивилизация стоит как раз на том, чтобы с помощью денежных знаков заставить людей заниматься тем, что для самих же людей максимально разрушительно и чего они в подавляющем большинстве своем не хотят. Именно в ответ на это безликое, каждодневное, необоримое давление люди и становятся, сами того не замечая, мерзавцами. Подлецами, подонками, маньяками. Те, кто давлению уступает — просто потому что пришлифовываются к занятию. Те, кто не уступает — потому что, занимаясь нормальным делом, мало-помалу стервенеют, день за днем все сильней ощущая себя лузерами. И те, и другие равно пропитываются ненавистью и презрением ко всему и всем.