Братия мои и отцы. Я обращаюсь к вам ныне со своим смиренным словом, как будто бы это было в вашем личном присутствии [569] . Выслушайте его со вниманием, чтобы мой труд не оказался напрасным, но чтобы вы от моего наставления выказали такое же усовершение, какое бывает, когда я говорю вам непосредственно. Я разлучился с вами на короткий срок и не знаю, остаетесь ли в своем обычном положении. Ибо от святых отцов, а особенно от моего праведного отца [570] , я знаю, что диавол не спит и не бросает забот о погублении наших душ. Он бодрствует, старается и посевает, как говорит Божественное Евангелие, свои плевелы у тех, кто душевно спит (Мф. 13:25). Так вот, богонаученные чада мои, бодрствуйте, трезвитесь (см. 1 Фес. 5:6–8), чтобы кто-либо из вас как-нибудь не попал в диавольскую ловушку. Мне приятно слышать о преуспеянии каждого из вас: я услаждаюсь послушливостью одного, смиренномудрием другого, трудолюбием третьего, и, напротив, я чувствую отвращение и огорчаюсь всеми вашими уклонениями и непорядками: душа моя ненавидит непослушливых сыновей (см. Еф. 2:2), отталкивает заносчивых людей и гордецов, отвращается от недостойных даже и хлеба – лентяев (см. 2 Фес. 3:10), отказывается от неповоротливых, не допускает к себе сплетников и болтунов. И, по моему убеждению, это я делаю не сам от себя (ибо что такое я, окаянный? Я только получаю помощь в этом), но Сам Господь наш и Бог, Который Своими Божественными Писаниями отвращает нас от всякого зла и возводит ко всевозможным боговидным деяниям. Поэтому у меня не может быть ослабления или нерадения к этому великому и опасному делу попечения о ваших душах. Я – дурной пастырь, но раз я все-таки ваш пастырь (хотя я и не могу понять, как это со мной случилось), то вы – мои богособранные и питаемые благом овцы, которые словом Господним постоянно шествуют по царскому пути [571] . Посему, чада мои, все паситесь как можно лучше, ходите вместе, насыщаясь Божественной волей. Пусть ни одна овца не отстает от своих хорошо живущих собратий из-за чревоугодия, но пусть все довольствуются общей пищей. Ибо тут где-нибудь уже притаился волк [572] наших душ: поманив маленькой зеленой лужайкой, он затем уносит отбившуюся овцу. Слушайте моего голоса, голоса вашего пастуха, и не относитесь небрежно к моим наставлениям, потому что кто отстает, тот может заблудиться и погибнуть многими способами. Старайтесь понять, что я говорю. Ведь я знаю, что вы люди разумные.

Спасение – трудное дело, оно есть восхождение, которое требует многих усилий, стараний, труда, трезвения, малоядения, бдения, дабы, поднявшись, мы потом могли насладиться ровной и безмятежной добродетелью. Смотрите, чада мои, изо всех остальных ваших братий вы только одни пребываете здесь, и вы, находясь как бы в особом положении [573] , являетесь для них славой и восполнением [574] их духовных недостатков. Ибо это совершенно справедливо, чтобы вы усиленнее исполняли свои послушания и проявляли безмолвие и благочиние во всем. Господь и Бог наш ежедневно распределяет награды и воздает венцы каждому труждающемуся сообразно с его работой.

Посему ты, чадо мое канонарх [575] , как заведующий первым и великим делом Божественной службы и славословия, держи себя в бодрственном состоянии, строго следи за порядком каждого песнопения, возбуждай поющих, исполняй все, как тебе заповедано, седальны, стихиры, внимательно относись к каждому делу: кто достоин того, чтобы петь в церкви, пусть не снедается страстью зависти, но поет. Равным образом, кого можно допустить до чтения, дозволяй ему это. Иногда бывает наоборот, что исполняющий известную часть службы не только не увлекается страстью показать себя, а совершает свою обязанность нерадиво, без внимания и лениво; ты в таком случае поправляй дело, и провинившийся должен вовремя получить наказание. Смотри, чадо, чтобы отнюдь не случилось этого с тобой, ибо ты воздашь ответ Богу: трезвись и старайся. В праздничные и остальные дни со всей справедливостью указывай каждому брату, что в такой-то вот день петь, мол, то-то, а читать то-то, а на другой день то-то. Наблюдай, чтобы читающий читал громко, ясно и бегло, для пользы и случающихся гостей – посторонних посетителей, старайся делать все благообразно и по чину (1 Кор. 14:40), дабы тебе (да удостоишься ты и на самом деле такой участи) потом сликовствовать на небе со святыми и со своим братством.

Точно так же стихословие псалмов исполняй как следует, не торопясь, поддерживай поющих, направляй их, на ошибках поправляй и своди их всех в одно согласное пение по данному гласу (ибо так делать заповедают и отцы). Охотно старайся также о том, чтобы братия заучивали положенные стихиры и тропари, особенно же кто способен на это и приступает к тебе с глубоким смиренномудрием; умножай талант, который дарован тебе от Бога, чтобы услышать те благословенные слова: добре, рабе благий и верный, о мале был еси верен, над многими тя поставлю (Мф. 25:21). И ты также, лампадчик, со страхом и старанием исполняй вверенное тебе служение: оно от Бога и относится к Богу. Наблюдай за церковным освещением, как за своими очами, ибо этот свет сияет пред лицем Божиим. Если и тот, кто засвечает свечу пред царем, держит себя в высшей степени осторожно, чтобы угодить его взору, то для Всецаря Бога, дориносимого [576] всей тварью, ты, чадо мое, с несравненно большими любовию и трепетом должен возжигать свет, поправлять светильню, снимать с нее нагар, умерять свет – так, чтобы поплавок держался в самой средине лампады, дабы от удаления светильни в сторону чего бы не случилось. Маслом, назначенным для лампад, пользуйся осторожно: если можно, употребляй его только на одно церковное освещение, а в случае, если нельзя, то и на другие, но непременно чистые дела. Больше всего смотри за тем, чтобы лампады не потухли как-нибудь [577] . Ибо они служат образом того ветхозаветного неугасаемого светильника, который постоянно горел в святилище пред Святое Святых (см. Исх. 27:20). Дважды в неделю прибирай церковь, очищай ее [578] от пыли, ничего не порти напрасно, даже, если придется, двухвершковой светильни [579] , ибо от монаха требуется аккуратность во всем. Третий, о котором я хочу здесь упомянуть, – ты, чадо больничник [580] ; поступай, как тебе заповедано, – в своем многотрудном, непрестанном, испытанном, высоком и достойном высоких наград служении ты достоин и немалых венцов. Не ищи себе здесь отдыха, ты получишь его там; если ты на самом деле выполнишь здесь свой труд, то, вне всякого сомнения, достигнешь покоя там.

Другие пусть читают, иные пусть молятся, некоторые пусть безмолвствуют или занимаются другими какими-либо похвальными делами: ты идешь наравне и даже впереди их. Как только начинается день, обходи всех больных, каждого поодиночке, узнавай об их болезни, приготовляй им что нужно, смотря по возрасту, привычкам и свойствам [581] , ибо, как сказано, не всем и все дается поровну, но кто в чем нуждается (см. Деян. 4:35). Пребывая в этом, ты войдешь увенчанным в Царство Небесное. Вы же, болящие [582] , с благодарностью принимайте уход, довольствуйтесь тем, что вам дают. Если же вам что нужно будет попросить, то напомните об этом и, как приставленный к вам брат выполнит вашу просьбу, будьте довольны этим, благодарны, отнюдь не допуская ропота или ворчанья. Ибо достаточно уже и того, что брат ваш ради любви Божией делает себя рабом и по достатку монастыря доставляет каждому возможные удобства. Если вы не станете так делать, то окажетесь достойными великих наказаний.

Вообще, братия, сохрани Бог, чтобы кто-либо из вас начал отбиваться от рук, говорить неразумное, допускать нехорошие поступки, роптать, препираться или не работать по мере своих сил.

В частности, тебе, больничник, напомню еще одну вещь: даже и в том случае, когда все больные будут довольны твоим уходом, ты сам не позволяй пристрастию проникнуть в твою душу и не оказывай кому-либо предпочтения из-за своей личной греховной склонности, а не потому, чтобы сам больной нуждался в этом. Впрочем, я этого не ожидаю от тебя. Ведь разве ты не покинул всего? Разве мы можем допустить, чтобы наша душа, которая драгоценнее всего [583] , погибла из-за ничтожного удовольствия и прихоти? Будем же делать все ради этой души.

Я предполагал также сказать ныне нечто находящимся и на других послушаниях, но ввиду того, что оглашение превосходит положенную меру и я, в свою очередь, в настоящее время спешу к другим делам, кончаю здесь, предоставляя вам в напутствие молитву нашего отца. В ней все да и утвердимся, и достигнем в меру совершения (см. Еф. 4:13) во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Братия мои, отцы и чада. Обращаясь к вам, по заведенному обычаю, со своим плохим словом, я и ныне отверзаю свои уста. Давайте, чада мои боголюбивые, воззрим на небесную высоту и вникнем в земную глубину, воззрим на свое естество, вспомним, что мы, как люди, умрем и будем перенесены отсюда в надземный мир. Путь длинен, требуется большой запас для дороги, мы нагими предстанем пред лице Судии, чтобы дать ответ за свои дела, а потом за добрые поступки нас примет Царство Небесное, а если смерть застигнет нас во грехах, то – огонь неугасимый. Вспомним то настроение, с каким мы когда-то пришли в монастырь, какие речи мы тогда говорили, какие обещания давали! Сравним, какими мы вступали в монастырь и каковы мы теперь. Тогда, когда вы предварительно в течение нескольких дней стояли только еще пред вратами монастыря, не произносили ли вы жалобных слов и просьб, не проявляли ли горячего послушания, не обнаруживали ли упорного труда, благоговения, покорных ответов, не повторяли ли вы часто слово «прости»? [584] А теперь все это исчезло, так что у вас замечаются и высокомерие, и грубости, и гневное расширение ноздрей, наморщивание бровей, поднятие плеч, величественность в походке и важность в манере говорить, как будто мы что-то особенное по сравнению с прочими братьями, главные лица в монастыре и в других делах. Если бы это происходило из-за меня, то увы мне, окаянному! Но нет, я знаю, что мои чада испортились не вследствие подражания мне. Знаете, что нам заповедуется?