Через некоторое время он пришел в себя. Данные, которые высвечивал ему контрольный дисплей, говорили о том, что он теперь далеко за пределами планетной системы, к которой принадлежал Глаурус, и по диагонали пересекает галактическую линзу в направлении тройной звездной системы Уона. Увидев в зеркале свое измученное лицо – лицо незнакомца, Барсак наконец-то до конца осознал, что ему удалось вырваться из цепких лап Культа. Многие его приверженцы валялись мертвыми далеко отсюда, на безжизненной Азонде, а в его распоряжении оказался корабль, благодаря чему перед ним была открыта все Галактика. Жизнь можно начинать сызнова.

Вот только на самом ли деле ему удалось ускользнуть от этого Культа, задумался он, глядя на то, как становится все ближе и ближе к трехцветному великолепию Уоны яркая светящаяся точка, символизирующая его корабль на экране дисплея! Ведь язык пламени, исходившего от непостижимой Волшебницы, все-таки лизнул его разум, и, возможно, Зигмунн не солгал. Волшебница всегда теперь будет с ним, хочет он того или нет, пусть даже заберется он к потухшим звездам, дрейфующим далеко за пределами Галактики. Он смотрел на отраженное в зеркале свое бесплотное лицо, окаймленное седыми волосами, и не мог отделаться от ощущения, что где-то позади него есть еще одно лицо, лицо пустое, лишенное всяких индивидуальных черт, белое и сияющее.

Волшебница никогда его не покинет, так же, как и память о восьми месяцах ада на Глаурусе и Азонде. Потирая горизонтальные борозды, испещрившие его челюсти, он не отрываясь глядел на дисплей и ждал, когда трехцветная Уона окажется совсем рядом с его кораблем.