Бедняга поднял глаза. Он не мог указать своему мучителю ни на единую ошибку, и это приводило его в отчаяние. Вероятно, опровергни он хотя бы один аргумент Холмса, остальные рассыпались бы сами собой.

— Вы не врач. Откуда вам знать, почему я вернулся домой?

— Медицина не мой профиль, — подтвердил Холмс все так же тихо и сочувственно. — Но следы вашей болезни отпечатались у вас на веках и вокруг глаз. Трахома — инфекционное заболевание, которое на протяжении многих лет привозят из Египта наши солдаты, имевшие несчастье или неосторожность попасть в дурную компанию. Кроме того, я заметил, что в начале и конце ночного дежурства в моей камере вы достаете два пузырька с таблетками и глотаете по одной из каждого. Это всего лишь гомеопатические порошки, которые для удобства часто спрессовывают. Я не жалуюсь на зрение и смог прочитать ярлыки. {1}

Теперь Макайвер всем своим видом показывал, что побежден.

— Argentum nitricum, нитрат серебра, и hepar sulfuris, сульфид кальция: каждый из этих препаратов является эффективнейшим средством в борьбе против многих болезней, но, как пишет доктор Руддок в своем «Спутнике гомеопата», одновременно их применяют лишь при лечении трахомы и язвенного фарингита. Симптомов второго заболевания у вас нет, следовательно, вы страдаете первым. Поэтому вам и пришлось расстаться с военной службой, — заявил детектив.

Макайвер ничего не ответил. Помолчав немного, Холмс продолжил:

— По непонятной причине вы стали преступником, хотя, судя по всему, совершенно не подходите для этого ремесла. Нищета вам не угрожала, поскольку на службе вы продемонстрировали способность к упорному труду, а болезнь ваша вполне совместима со многими честными профессиями. Значит, вы нуждались не просто в средствах к существованию, но в достаточно крупной сумме. Ради чего люди вашего возраста и положения, вопреки собственной натуре, бросаются в погоню за большими деньгами? Чаще всего с целью вступить в брак. Вы недавно прибыли из Египта и по возвращении вряд ли успели найти себе даму сердца. Это означает, что с вашей возлюбленной вы познакомились еще до того, как поступили в полк, и все эти годы девушка вас преданно ждала. Как вы думаете, долго ли она будет оставаться в безопасности, если Милвертон сведет с вами счеты?

Последний удар пришелся точно в цель. На минуту воцарилась тишина. Холмс не нарушал ее: он сказал все, что хотел. Наконец Макайвер посмотрел на него и дрогнувшим голосом спросил:

— Что вы собираетесь сделать?

Капрал больше не сомневался, что расстанется с жизнью еще до заката, стоит Холмсу переговорить с Креллином или Милвертоном. И возможно, смерти будут предшествовать такие муки, что сама она покажется благодатью. Мой друг не спешил с ответом. Он по-прежнему неподвижно, подобно живому изваянию, сидел в изголовье кровати, положив ногу на ногу. Я привык видеть его точно в такой же позе в нашей гостиной на Бейкер-стрит: не хватало лишь изогнутой курительной трубки.

— Нет, — спустя несколько томительных секунд проговорил он. — Думаю, капрал Макайвер, вопрос в том, что собираетесь делать вы.

Несчастный солдат увяз в трясине панического страха и теперь не знал, как выбраться.

— Я не могу вас спасти, мистер Холмс, не могу! Меня обыскивают всякий раз до и после дежурства. Иногда я не выхожу из тюрьмы целыми днями, потому что мне не разрешают!

— А я и не прошу меня спасать. Я не боюсь смерти. Речь идет всего лишь о мелочах, на которые имеет право каждый человек, даже приговоренный к казни.

Как рассказывал мой друг, в тот миг лицо Макайвера выразило такое облегчение, которое невозможно было перепутать ни с одним другим чувством. Этот малый, скорее слабый духом, нежели дурной, вдруг обрел надежду на спасение. При этом ему было не важно, погибнет его узник или останется в живых.

— О каких мелочах? — нетерпеливо спросил он, желая узнать цену своего избавления от смертельной угрозы.

— Например, о воде, — сказал Холмс. — О стакане чистой воды, в которую не подмешано наркотическое вещество. Он стоит у вас на столе, и вы будете подносить мне его, когда потребуется.

— Это я, конечно же, могу. Я бы и раньше давал вам пить, если бы вы меня просили.

— Кроме того, — произнес сыщик, подумав, — мое здоровье подорвано оттого, что я скован цепью и мало двигаюсь.

— Но я не могу снять с вас цепь, мистер Холмс!

— И не нужно. Пока вы мой друг, а я ваш, вам не о чем беспокоиться: я не подвергаю своих друзей опасности.

Казалось, Макайвер сейчас упадет на колени и выдаст какую-нибудь театральную нелепицу вроде: «Благослови вас Бог, мистер Холмс!»

— Я испытываю ужасную вялость: пища отягощает желудок, аппетит пропал, — вздохнул мой друг.

Бывший капрал воззрился на своего узника, совершенно сбитый с толку:

— Так чего же вы желаете, сэр?

— Сбежать отсюда я не могу, а у вас нет полномочий, чтобы меня освободить, — медленно проговорил Холмс. — Но вы можете облегчить мои последние дни. Я нуждаюсь в очень простом снадобье. В течение всего отпущенного мне срока я хотел бы ежедневно получать пакетик пастилок из активированного угля, которые продаются в любой аптеке. Надеюсь, они весьма улучшат мое самочувствие.