— Они вышли на тропу войны, — сделал давно напрашивавшийся вывод Багров. — Варя, прошу тебя, уезжай! Скройся, исчезни! Вчера твоя подруга была жива, а сегодня — ее убили! То же может случиться и с нами! Ну, — он вдруг улыбнулся через силу бледными губами, — я же воин, ордынец, я должен тебя защищать!

Мы все еще стояли возле телефона-автомата. Просто не знали, куда теперь направить свои стопы.

В ушах звенело от тишины. Район частных домов был по утрам спокойным. Здесь не живут деловые люди или бизнесмены. Тот контингент давно переселился в гродинскую Санта-Барбару. Здесь обитают пенсионеры, большинство из которых одиноки. А еще — здесь живут люди, которым давно некуда спешить: спившиеся целыми семьями, которые все еще считают себя приличными членами общества. Их ежевечерние попойки на последние копейки называются почему-то: «Посидеть, как люди». А с утра здесь тихо. Даже собаки, понимающие, что охранять у хозяев давно нечего и завтрака тоже не предвидится, сладко отсыпаются до полудня.

Где-то вдалеке возник ясно различимый звук мотора, он нарастал, пока не стало ясно — к нам подъезжал автомобиль. Он еще не показался, а Тимур на всякий случай уже потянул меня в сторону, на узенький, заросший по краям бурьяном, тротуар. Я оглянулась по сторонам и содрогнулась от ужаса: из-за угла вывернулись белые «Жигули»!

— Бежим, Тимур! — прошептала я. — Бежим! Они приехали!

— Куда бежать? — веско ответил он. — Прятаться надо!

Мы шмыгнули в кусты, растущие перед ближайшим домом и замерли. «Жигули» прокатили мимо. Они явно искали дом моей мамы. Он был на противоположной стороне, метрах в пятидесяти от того места, где мы затаились. «Жигули» добрались до него и остановились. Из машины выскочили Кирин и Тамила и направились к калитке.

— Варя, пока они нас искать здесь будут, давай рванем домой! Я должен уничтожить сайт! Если они до меня доберутся, то хоть сайт не испоганят, — он засомневался. — Или уже испоганили? С Викиного компьютера? Надо срочно посмотреть!

Я подчинилась. Мы потихоньку пробрались за угол и, оглядываясь, быстро пошли в сторону главной трассы, связывающей окраину с центром города. Через пару минут, поймав частника, супруги Багровы катили к цели.

Тимур кусал губы, но держался бодро. Меня же очень угнетала его новая манера неуверенно щуриться, глядя по сторонам, и хмурясь, присматриваться к лицу собеседника, будто он не доверял тому, что видел. Багров часто снимал очки и тер воспаленные глаза, прикладывал к вискам ладони и мотал головой, пытаясь стряхнуть боль и накатывавшуюся слепоту. К тому же его организм требовал допинга, отказываясь служить хозяину без дозы. Мне было от всего этого страшно. Я даже думать боялась, насколько серьезна эта болезнь глаз Тимура и как она повлияет на его способность рисовать, а значит, и на всю его жизнь. Впрочем, жизнь эту еще сохранить надо!

Кстати, подумалось: а почему от Байгера мне ответили, что Тамила и Кирин не покидали гостиницы? Они покинули ее еще глубокой ночью, убили Вику, узнав у нее, где Тимур и я. Теперь Тамила знает, что я в Питер не ездила. Теперь она вообще все знает! И у нее есть пистолет.

Выскочив возле дома из машины, мы, не сговариваясь, пошли не к своему подъезду, а к соседнему. На лестничную клетку этого подъезда выходила вторая дверь из нашей квартиры, та, которой мы не пользовались.

Как только мы вошли в коридор и убедились, что здесь нет никого опасного, Тимур бросился к своему компьютеру. Включил его, забарабанил по клавишам. Я же пошла осмотреть квартиру повнимательней. Было тихо и чисто. Я вспомнила, что надо позвонить папе, но телефонная линия была занята — Тимур завис в Интернете. Вдруг я услышала звук металлического царапанья со стороны главной входной двери. Неужели они приехали? Я бросилась к Тимуру:

— Выключай! Быстрее, они идут!

Тимур быстро вырубил питание, не заботясь о корректном выходе из программы, и, больше того, уверенной рукой повыдирал шнуры из системного блока. Теперь, чтобы комп заработал, придется немного повозиться. Мы метнулись по белому лабиринту к черному входу, но заблаговременно увидели, что в проходе, спиной к нам, уже стоит Витус. Тимур бесшумно скользнул в гардеробную, так кстати раскрывшую нам свои глубокие недра, и втянул за собой меня. Мы осторожно сели на пол, под висящей на перекладине одеждой. Отсюда было слышно каждое слово, сказанное на кухне и в гостиной.

А услышанное стоило нашего внимания. Только сначала пришлось принять дополнительные меры безопасности, потому что Тамила велела Кирину проверить, нет ли кого в квартире. Она имела в виду нас, конечно. Я осторожно потянула Тимура на пол, под полку. Он втиснулся туда, чуть дыша, и замер. Я же, наоборот, спряталась под грудой зимней одежды, висящей на вешалке, прямо у выхода из гардеробной. Вот так, а будь я хорошей хозяйкой, которая содержит свою одежду в идеальном порядке, — и спрятаться было бы некуда! Вспотев от напряжения, я слушала шаги Витуса, обходившего комнаты нашей с Тимуром квартиры. Вот он прошел гостиную, спальню, вторую спальню для гостей, маленький тупичок с диваном возле столовой, кухню… Наконец тихо скрипнула дверь гардеробной. Я закрыла глаза, насмерть испугавшись того, что нас все же найдут. Однако Витус не утруждал себя поисками. Я поняла причину его халатности, только услышав последовавший за обходом разговор.

— Тамила, я выхожу из игры! — сказал Кирин, вернувшись к Тамиле. Я напрягла уши, весьма удивленная новостями. — Я не киллер, я не уголовник, не наркоман, которого ты на крючке держишь! В тебя не влюблен, за друга не мщу. Я, может, и не слишком порядочный парень, особенно по отношению к женщинам, но в криминальные дела не полезу больше. Я уезжаю! Дай мне деньги, и я пошел! И запомни: я не люблю тебя!

— Витя, — раздался нежный голос моей подруги. — На тебе убийство, милый! Куда ты теперь денешься?

— Я не убивал Вику! — возмутился Кирин. — Это ты застрелила ее и дала мне пистолет подержать! Ты же стреляла!

— А отпечатки на пистолете твои, — спокойно ответила Тамила. — И порох у тебя на руках есть. Ты же утром выстрелил в кошку!

— Ты подговорила меня!

— Ты рассуждаешь, как ребенок! В милиции доказывать это будешь. Тебя в твою Америку теперь еще и не пустят, с покойником-то на шее. Витенька, меня не надо любить, меня теперь слушаться надо!

— Ну ты и сука! — разозлился Витус.