Шрифт:
– С одной стороны, нельзя не признаться!
В другом появляется идея:
– С другой стороны – нельзя не сознаться!
Приятный профессор даже чуть-чуть «марксизма» припустил:
– В наше время вообще большое двигательное значение придается экономическим причинам.
А посему приятный профессор полагал:
– С одной стороны нельзя не сознаться, что общество весьма много для «упрочения благосостояния» сделало, – но с другой нельзя не признаться, что не мешало бы обществу и о просветительной деятельности подумать, так сказать, стать, – ну, политературнее!
Это уже было неприятно. В доме, где есть повешенный, не говорят о веревке. Да еще в день именин.
Говорить о «литературности» в обществе драматических писателей нехорошо. А в день юбилея – даже укоризненно.
Тут и «вскипел Бульон» [16] . И поднялся г. Южин.
Слыхали вы речи защитников «по назначению»?
– Надеюсь, что не поставите в вину… Жена… дети…
Г-н Южин к женам и детям, которые заставляли писателей 25 лет думать толькооб увеличении гонорара, добавил еще… «прогрессивный паралич».
16
…«вскипел Бульон».– Цитата из поэмы итальянского поэта Торквато Тассо (1544—1595) «Освобожденный Иерусалим» (1580) в переводе С.Е. Раича (Амфитеатрова): «Вскипел бульон, течет во храм». Строка относится к герою поэмы Готфриду Бульонскому (ок. 1060—1100), лотарингскому герцогу (с 1076), одному из предводителей первого крестового похода на Восток в 1096—1099 гг., избранному правителем Иерусалимского королевства с титулом «Защитника Гроба Господня». Неудачный перевод Раичем этого фрагмента поэмы стал символом поэтического курьеза.
– Чем же был обеспечен драматург на случай прогрессивного паралича?
Так и сказал. Да еще при дамах.
Всячески нас, драматургов, обижали, – но так еще не случалось!
Почему непременно драматический писатель должен о прогрессивном параличе думать?
Пьяницы мы, что ли, или болезнями какими все больны?
При дамах-то. Нехорошо!
Защита вышла жалостной, но неубедительной.
Еще жалостнее было чтение «пяти телеграмм, полученных со всех концов России».
Из учреждений, близких к театру, вспомнило только одно «Русское Театральное Общество» [17] , из артистов одна Г.Н. Федотова, из драматургов М.И. Чайковский [18] и нездоровый г. Мансфельд [19] , из всего Петербурга только один Кузьмин-Перваго [20] , да и то не в стихах.
А дальше уж пошли такие, «имена коих, Господи, только Ты веси [21] ».
17
«Русское театральноеобщество», Всероссийское театральное общество – см. комм. к очерку «М.Г. Савина».
18
ЧайковскийМодест Ильич (1850—1916) – русский драматург, либреттист, критик.
19
МансфельдДмитрий Августович (1851—1909) – русский драматург, переводчик, журналист. Перевел и переделал для русской сцены более 100 комедий, фарсов, шуток. Его собственные пьесы шли в обеих столицах и в провинции, Мансфельд считался самым репертуарным драматургом. С 90-х годов сочетал литературную деятельность с предпринимательством. В очерке, написанном в связи с его смертью, Дорошевич писал, что Мансфельд «неожиданный был человек» и «никогда не бывши драматургом, сделался одним из самых плодовитых драматических писателей. И всю жизнь свою занимаясь драматургией, сделался мельником» («Д.А. Мансфельд». – «Русское слово», 1909, 17 марта, No 62).
20
Кузьмин-Первого– неустановленное лицо.
21
Веси(старослав.) – знаешь.
Из Одессы поздравлял, за подписью бывшего уездного земского начальника, какой-то еще только «нарождающийся любительский кружок».
Еще не родился, а уж старших поздравляет. Такой почтительный!
Затем шла телеграмма из какого-то города не то Тобольской, не то Томской губернии.
Агент общества по сбору гонорара уведомляет срочной телеграммой, что он, вероятно, куда-то собирается идти войной, – поднял стяги драматической литературы (даже не стяг, а стяги), высоко поднял бокал и кричит «ура».
Но, надо думать, прокричав «ура», выпил бокал, стяги сложил в чулан, одумался и никуда не пошел. Куда в глухом уездном сибирском городке пойдешь!
Затем шло поздравление от некоего г. Мандрыкина (ну, что ж! «гряди, Мандрыче!» [22] – как говорится у Щедрина) – и… все.
Тосты за заправил принимались уныло. И только два вызвали шумные аплодисменты: за артистов Малого театра, да за г. Боборыкина. За Петра Дмитриевича пили даже два раза: немного их таких-то осталось, которые «от себя» пишут…
22
…«гряди, Мандрыче!»– как говорится у Щедрина…– Сходная цитата у Щедрина не установлена.
И выходили мы из «Русской палаты» «Славянского Базара» унылые.
– У вас, господин, были калошки? – пытливо спрашивал швейцар.
– Ишь, бестия, как смотрит! Словно боится, чтоб и тут сюжет не позаимствовал! – проворчал один драматург.
– Дам ему немецкий двугривенный.
– Почему немецкий?
– Да мою-то пьесу ведь какой-то немец раньше написал!
– Ах, он шельма!