– Правда? – Не выдержав, Алан громко рассмеялся, но его смех стих так же внезапно, как начался. – Шутки кончились, господа.

– Хватит! – Посох лорда Арнувия вдруг погас. – Довольно, господин Рэвендел, вы можете идти.

В помещении вновь вспыхнули огни. Они осветили улыбающегося Рэвендела, и главы культа увидели, как тени, танцевавшие на стенах, неохотно сползаются, сливаясь с тенью Алана.

– Всего хорошего, господа. – Двери за спиной Рэвендела отворились, и он, слегка склонив голову, покинул ониксовую комнату.

– Разумно ли было отпускать его? – прошептал Мортимер, и его маска повернулась к Арнувию.

– Пусть верит, что силен и в состоянии если не победить, то серьезно потрепать нас. Король уделяет мальчишке слишком много внимания, чтобы мы могли с ним что-нибудь сделать. К тому же Алан Рэвендел по-прежнему нужен нам.

– Возможно…

– Пес не так страшен, пока он на цепи. – Арнувий шумно выдохнул. – А еще Рэвендел нужен королю, – старец улыбнулся в бороду.

– Жду не дождусь, когда все решится, мне уже надоели эти игры. Из них все сложнее извлекать хоть что-нибудь интересное.

– Тихо! – вдруг вскинул руку Арнувий, заметив, что у дальней стены шевельнулась крохотная тень. Подобно живому существу, она встрепенулась, вытянулась в узкую полоску и змеей выскользнула из комнаты.

– Скоро все закончится, – мрачно изрек лорд Мортимер. – Или, наоборот, только начнется, – добавил он, поправив серебряную маску.

Спускающийся по винтовой лестнице, Алан мрачно ухмыльнулся…

– Уже вернулись, господин? – вежливо улыбнулся Винсент.

Дворецкий Рэвендела замер рядом с экипажем, стоявшим недалеко от моста, ведущего на остров с башней Безысходности.

– Как видишь, – отозвался Алан. Он обернулся и взглянул на возвышавшееся над Нэрфисом мрачное строение, темным силуэтом выделявшееся даже на фоне серых дождливых туч. Дождь, ливший с самого утра, уже подрастерял свой былой задор и теперь лишь слабо моросил, бросая крохотные водяные кристаллы в лица жителям Нэрфиса. После мерзкого, пропитанного разложением и тленом воздуха залов Безысходности морская свежесть казалась Алану одним из самых замечательных ароматов на свете. Ему хотелось постоять на улице подольше, подставив лицо дождю и ветру, но на это не было времени.

– Ах, – грустно вздохнул Винсент, – вы так быстро выросли и теперь уже не нуждаетесь в моей защите, господин. Все, что мне остается, так это продолжать служить вам, пока…

– Опять ты за свое? – Алану показалось, что Винсент вот-вот вытащит из кармана белоснежный платок и сотрет готовую пролиться слезу. – Прекрати это представление. Ты выполнил мое задание?

– Как грубо! – недовольно фыркнул дворецкий, разом прекратив быть сентиментальным. – Разве я хотя бы раз подводил вас, господин? – Винсент распахнул дверцу экипажа. – Как вы и приказывали – гость ожидает в поместье. Жак и Жанна составляют ему компанию, чтобы он не скучал.

– В таком случае не станем заставлять его долго ждать, это невежливо. – Сделав несколько шагов к карете, Алан остановился, вглядываясь в пространство перед собой, где капли дождя бесследно исчезали, не долетая до земли, и даже вода в большой луже оставалась гладкой.

– Похоже, у вас сегодня не один гость, господин, – произнес Винсент, глядя, как из мутной лужи вырастает сгорбленная человеческая фигура.

– Здравствуй, Повелитель теней, – уже знакомый Алану темнокожий старик, которого он видел в Доках, в компании гиганта с топором и мужчины в дорогом костюме. – Мое имя Гранга, и я пришел с миром, чтобы сказать тебе кое-что. – Он говорил с сильным акцентом, нещадно коверкая слова, но его речь все же оставалась вполне понятной.

– Какое звучное прозвище, – Винсент позволил себе легкую улыбку и отошел немного в сторону, чтобы не стоять между Рэвенделом и странным человеком.

– Слушаю. – Алан с возрастающим подозрением смотрел на темнокожего старика, изучавшего его заинтересованным взглядом. – Зачем я понадобился одному из щупалец Осьминога?

– Он просил поблагодарить вас за помощь в сегодняшней неловкой ситуации. Также он просил передать, что восхищен вашей силой и приглашает вас посетить его скромное обиталище.

– Интересно, – Алан ничем не выдал заинтересованности в подобном предложении, хотя она была. В конце концов, никогда еще он не получал приглашения в гости от главы преступного мира Нэрфиса.

Приняв сторону того, кого называли Осьминогом, в недавнем конфликте, Рэвендел, естественно, руководствовался лишь личной выгодой. Кто еще может знать о творящихся преступлениях больше, чем тот, кому подчиняется добрая половина головорезов, населяющих острова? Алан давно хотел лично переговорить с Осьминогом, но на принадлежавшем тому острове действовали свои законы. Осьминог так же, как и король, лорд Мортимер и лорд Арнувий, вполне мог позволить себе не общаться с тем, с кем не хочет, обладая практически безграничной властью в северо-восточной части Нэрфиса. Даже «Коралловым стражам» и главам гильдий вход на остров Осьминога был заказан, если они, конечно, направлялись туда не с целью потратить деньги и отдохнуть. Сам дядюшка О, как его называли жители Нэрфиса, давно отошел от грязных делишек и теперь занимался относительно чистыми. Он содержал все кабаки, публичные и игорные дома в городе, ворочая такими деньгами, что даже король, со своей казной, мог бы позавидовать ему. Поговаривали, что почти все чиновники Нэрфиса чем-то обязаны дядюшке О, или же у него имелись на них какие-то компроматы, которые он, дабы обезопасить себя, держал в одному ему известных местах. К тому же важную роль в неприкосновенности Осьминога играли его «щупальца» – восемь туземцев, привезенных им с каких-то далеких островов. Владеющие странной магией, называемой шаманством, они внушали ужас всему городу. Их, конечно, боялись меньше, чем, к примеру, лорда Мортимера или самого Алана, но они вполне оправдывали вызываемый собой ужас. Именно «щупальца» надоумили дядюшку О выстроить свой остров в довольно причудливой манере. Поговаривали, что в разных местах этого острова сокрыты тотемы, образующие сложную фигуру, способную управлять магией в определенных пределах. Несколько раз, когда Алан пытался встретиться с дядюшкой О, он приплывал на его остров и действительно чувствовал, как его волшебная сила начинает растворяться в воздухе, лишая его магических способностей, так что он ничего не мог противопоставить головорезам, охранявшим покой своего главаря, не желавшего ни с кем общаться. Чувство, давящее на Алана все время, пока он находился под действием шаманства, было настолько мерзким, что Рэвендел быстро покидал остров и никогда там не задерживался. Но теперь все изменилось. Если бы Алан верил в судьбу, то непременно возблагодарил бы ее за представившуюся возможность лично побеседовать с Осьминогом. Однако молодой человек, не спеша выставлять свою радость напоказ, равнодушно ответил темнокожему шаману: