Не ответив Джессике, Алан повысил голос и произнес:

– Войди.

Рэвендел отметил, что девушка теперь общается с ним без недавнего трепета, и из ее мелодичного голоса пропали нерешительные нотки. Возможно, это было следствием прошедшей ночи, а может, усилившимся влиянием ее истинной сущности.

Проскользнувший в комнату Винсент нисколько не удивился, обнаружив заблудшую в постели своего господина. Как подобает хорошему дворецкому, он вообще сделал вид, словно все так и должно быть.

– Доброго утра, госпожа Джессика. – Дворецкий поклонился девушке и сразу же взялся помогать Алану со злополучным шейным платком. Там, где могущественный Рэвендел оказался бессилен, его слуга справился в считаные мгновения.

– Что-нибудь еще? – отойдя на два шага назад и любуясь проделанной работой, спросил Винсент.

– Нет, спасибо. – Алан в очередной раз поймал на себе веселый взгляд красных глаз. Он так и не смог понять, как Джессика, зная, что ее смерть близка, может быть такой счастливой. – Подожди, – остановил Рэвендел дворецкого, когда тот уже приоткрыл дверь, – возьми это платье, – Алан указал на одежду Джессики, валявшуюся на полу алым пятном, – и сожги. Вместо него принеси что-нибудь другое, спроси у Анжелики.

– Как вам будет угодно, мой господин. – Поклонившись и не задавая лишних вопросов, Винсент поднял лежавшее на полу платье и покинул покои Рэвендела.

Едва Алан повернулся к девушке, как та, не стесняясь своей наготы, бросилась к нему и крепко обняла.

– Вы даже не представляете, как много для меня значит то, что вы сделали! – горячо прошептала девушка, всем телом прижимаясь к Алану. Ее слезы упали на его тонкую сорочку. – Но больше ничего подобного не нужно. Ваша забота может поколебать мою решимость, и тогда, тогда я уже не смогу помочь. Не давайте мне призрачных надежд, которым не суждено сбыться, пожалуйста. И ничего не говорите.

– Я подумал, что…

– От судьбы не спрятаться за другим нарядом, господин Рэвендел, – грустно улыбнулась Джессика. – Давайте просто сделаем то, о чем договорились вчера. Вы уже выполнили свою часть договора, теперь мой черед. Вы ведь хотите спасти ту, кого любите? – голос девушки предательски дрогнул.

– Да, – не задумываясь, ответил Алан, и в его душе эхом отозвались те же чувства, которые испытал он, ответив «нет» Кристине.

В дверь постучали снова, и Джессика проворно юркнула под одеяло.

– Доброго утра. Винсент просил принести платье, – на этот раз голос принадлежал Анжелике, и звучал он как всегда – строго.

– Входи, – позволил Алан, и горничная прошла внутрь.

– Стол накрыт, госпожа Кристина уже ожидает вас. – Анжелика расстелила великолепное черное платье на кровати.

– Я, пожалуй, поем в другом месте… – начала было Джессика, но Алан решительно покачал головой.

– Мы будем завтракать все вместе.

– Вы жестоки, – заблудшая улыбнулась. – Хотите сделать той девушке еще больнее?

– Боль можно пережить, – резко ответил Алан. – К тому же я делаю это ради нее.

– У господина Рэвендела весьма странные взгляды на жизнь и счастье, – заметила Анжелика, раздвигая сложенную у стены ширму. – Не пытайтесь понять их, вам же будет проще.

– Я все понимаю, – грустно отозвалась Джессика, глядя Алану в глаза. – Вы тоже знаете, что вас ждет, и даже не пытаетесь ничего изменить. Вдруг вас еще можно спасти? Вы не желаете рисковать и делаете все, чтобы Кристина легче перенесла утрату? Хотите, чтобы она забыла о вас?

– Да.

– Вам не будет жаль того, что никто не вспомнит Алана Рэвендела добрым словом, когда его не станет?

– Тогда мне будет уже все равно. – Алан надел сюртук. Взяв со стола трость и перчатки, он направился к двери, но, дойдя до нее, обернулся. – Ты же говорила, что понимаешь мои чувства и стремления. Ты должна знать о том, что я не остановлюсь ни перед чем.

– Знаю, – печально произнесла Джессика. – Я знаю это.

…Завтрак, пожалуй, оказался худшим завтраком во всей жизни Алана. Кристина все время смотрела в свою тарелку, коротко отвечая на вопросы щебетавшей без умолку Джессики. Она вообще вела себя так, словно напротив нее сидит обычный человек, чья родословная ничуть не уступает ее. Заблудшая же изо всех сил старалась строить из себя легкомысленную любовницу Рэвендела, но он видел, как тяжело дается девушке эта роль. Когда Кристина опускала глаза, во взгляде Джессики проскальзывала грусть, но она упрямо продолжала подыгрывать Алану. Самому Рэвенделу кусок не лез в горло, поэтому он лишь пил чай, стараясь вести себя естественно и демонстрировать Кристине свое безразличие. Алан боялся, что девушка не выдержит и расплачется, но Кристина с достоинством выдержала все происходящее, не обращая на него никакого внимания. Анжелика и Фердинанд, сохраняя молчание, стояли в стороне. Доев, Кристина аккуратно отложила приборы, поднялась из-за стола и, пожелав всем доброго дня, удалилась в свою комнату. Фердинанд ушел вслед за госпожой, не скрывая облегчения от того, что может, наконец, сдвинуться с места. Несмотря на старость, дворецкий, проявляя выдержку, продолжал выполнять свой долг, однако возраст все же сказывался на нем. Наблюдавшему за Кристиной Алану даже показалось, что их вчерашнего разговора не было и он ему приснился. Но слова Джессики вернули его в реальность:

– Вам неизвестно, почему она ведет себя так? – тихо спросила девушка, когда удаляющиеся шаги Кристины стихли.

– Нет, – покачал головой Алан, – но так даже лучше.

«Лучше для кого?» – хотела узнать Джессика. Но, взглянув на печальное лицо Рэвендела, не стала задавать этого вопроса. Все и так было понятно.

– Нам пора. – Алан решительно поднялся, боль в его глазах сменилась холодной расчетливостью и отрешенностью. Рэвендел вновь стал таким, каким Джессика видела его в своих снах, таким, каким он был, когда они впервые встретились: жестким, непреклонным и решительным. Таким он нравился ей гораздо больше, о чем Джессика и заявила, когда они выходили из особняка: