Алан увидел, как левая рука Кристины поднялась, и только сейчас заметил в ее тонких пальцах Изначальное сердце, предмет, дающий жизнь любой марионетке. Взгляд Рэвендела быстро скользнул по безжизненной кукле Миравина Ластрена – серебряному рыцарю.

– Сердца нужны ей, чтобы жить! Точно так же, как головы магов и Механиков нужны этому ублюдку для его гнусного волшебства! Они заодно со жрецами! Это они виновны в убийствах, они хотели посеять раздор между, – король Аластрий прервался, подняв с земли копье, которое ранее принадлежало серебряному рыцарю. Однако атаковать он не спешил, начав быстро пятиться. – Это уже не та Кристина, которую ты знал! – воскликнул владыка Нэрфиса, проследив за взглядом Рэвендела. – Та девочка давно умерла, а на ее месте теперь бездушное чудовище! Убей их, Алан, убей их сейчас же! Они лгали тебе… что… что ты, – король потерял дар речи, когда крылатая фигура приземлилась рядом с ним.

– Ты тоже лгал мне, – жуткий шепот заставил короля затаить дыхание.

– Я только хотел… – кровь выступила на губах владыки Аластрии, и он, опустив голову, ошарашенно уставился на торчащую в его груди руку Алана. – Хотел… – копье с тихим звоном упало на камни, – жить…

Рывком высвободив руку, Рэвендел с отвращением взглянул на содрогающееся в его руках человеческое сердце. Когтистые пальцы Алана сжались, и он с отвращением швырнул окровавленный ошметок на грудь мертвого короля, замершего у его ног.

– Так мы на одной стороне? – удивленно пробормотал Фердинанд, не сводя глаз с тела владыки. – Мортимер смог договориться с тобой? Но это нечестно! Он обещал, что я смогу убить тебя лично! Мне нужна твоя голова, твоя мощь!

– Попробуй взять, – с жуткой ухмылкой произнес Алан, и тени закружились вокруг него.

– Не играй со мной! – На ладонях Фердинанда зажглось серебристое пламя. – Кристина!

Стоявшая без движения девушка встрепенулась, и Алан увидел, что она быстро доедает то, что осталось от Изначального сердца, зажатого в ее узкой ладони. Значит, Мортимер и король говорили правду – Кристина уже не та, что была раньше. Теперь она не человек, не та, кого Алан любил больше жизни.

«Любил ли?» – пронеслось в голове Рэвендела, и перед его взором промелькнуло улыбающееся лицо Джессики. – Джессики больше нет, – с непередаваемой тоской прошептал Алан, хотя губы существа, в которое он превратился, оставались плотно сжатыми. – Никого больше нет, даже меня.

Черное тело содрогнулось, и над мертвым Нэрфисом разнесся многоголосый рев. Распахнув крылья, Алан взмыл высоко вверх, а вместе с ним и сотни крылатых теней с горящими ненавистью глазами. Они прижимались друг к другу, сплетаясь в одно целое. Огромное, пульсирующее щупальце, созданное из непроницаемого мрака, с грохотом обрушилось на забытый город, сровняв с землей множество домов, и взметнулось вновь, для очередного удара.

– Ты всех нас тут похоронишь! – выкрикнул Фердинанд и осекся, заметив довольную ухмылку на лице Рэвендела. – Ты! Ты! – Задыхаясь от гнева, старик осыпал Алана градом заклинаний, но тот, не обращая на них внимания, летел к нему, пока огромное щупальце продолжало конвульсивно хлестать по улицам подземного города. Не выдержав мощного удара, одна из опорных колонн треснула, и сверху на сражающихся посыпались огромные валуны.

Закусив губу, Фердинанд едва успел увернуться от громадного камня, способного полностью накрыть его, размозжив о пол. Старик посылал в смеющегося Рэвендела все новые и новые заклинания, используя все силы, которые достались ему от прежних владельцев. Заклинания, полученные им после жутких, темных ритуалов, ради которых он принес столько жертв, одно за другим врезались в черное тело, оставляя в нем смертельные раны, но Рэвендел упрямо продолжал двигаться вперед.

Еще один валун сорвался вниз, но Фердинанд разбил его огненным шаром, а когда вновь взглянул на своего противника, того уже не было рядом. Внезапно оказавшийся прямо перед стариком, Алан зацепил его когтями под ребра и поднял в воздух. Два серебряных сгустка ударились в грудь Рэвенделу, оставив на ней ужасные ожоги, но он даже не пытался защититься, радуясь каждой своей ране. Покрытое темной кровью тело Алана содрогалось от приступов демонического хохота. Его пальцы зашевелились в груди Фердинанда, и тот завопил от безумной боли, когда острые когти глубже вошли в его плоть, заскрежетав по костям. Старый дворецкий попытался сотворить новое заклинание, но противник встряхнул его, и он едва не потерял сознание от боли. Вторая лапа Алана вошла в податливое старое тело, и оно затряслось в предсмертных конвульсиях. С жутким треском тело дворецкого разорвалось пополам, и его нижняя часть беззвучно рухнула вниз. Она еще не успела достигнуть пола, когда следом за ней отправилось несколько окровавленных ошметков – все, что осталось от туловища и головы Фердинанда.

Сотканное из мрака щупальце обрушилось на очередную колонну, ближайшую к Алану, и та, завалившись набок, начала падать вниз. Потолок затрещал, постепенно продавливаясь под весом находящегося наверху королевского дворца, и Рэвендел завороженно смотрел, как темный камень приближается к нему. Краем глаза Алан заметил, что прямо по низвергающейся колонне к нему бежит Кристина. Слипшиеся локоны и покрытое чужой кровью платье девушки развевались на ветру, а ее прекрасное лицо вновь превратилось в безжизненную маску. Кристина прыгнула вперед, взмахнув клинком, и Алан широко распахнул крылья, подхватил падающую девушку, заключив ее в объятия.

Боль пронзила обожженное тело Рэвендела, когда клинок Кристины прошел через его грудь, пробив ее насквозь, но он не издал ни звука. Алан заглянул в мертвые глаза девушки, пытающейся высвободить свое оружие из его тела. Жизнь вместе с силами и тьмой покидали его, возвращая способность ясно мыслить.

– Я не смог жить с тобой, – шепнул Алан, одними губами, – но умрем мы вместе. Прости.

Когти Рэвендела вонзились в спину Кристины, продолжающей вырывать свой клинок из его груди. Алан крепко прижал к себе девушку. Последним усилием он резко развел руки в стороны, чувствуя, как холодная, бескровная плоть рвется под его когтями. Кукла Фердинанда умерла, бессильно повиснув на своем клинке, все еще пронзающем тело Рэвендела. Потолок над их головами проломился, не выдержав давления, и груда камней с грохотом рухнула вниз.