Марсель поразил братьев ещё большей грязью.

Да. Франция.

Но конец девятнадцатого. Экскурсия была тоже — бегом. Тем не менее, Василий почти непрерывно снимал на свою видеокамеру всё, куда ни направлял свой взор. Но слава Братьев Люмьер уже успела сюда доползти через газеты. Стоило увидеть хотя бы раз, картинку, отображающуюся на видоискателе видеокамеры, как возле братьев тут же начинала собираться толпа.

Пару раз было прикольно. На третий и четвёртый, стало раздражать. На пятый, Григорий уже начал тихонечко ругаться. Поэтому после старались снимать быстро.

Более благоприятное впечатление произвела Ницца. Она как была курортом для богатеев, так и осталась. И, похоже, застройка тут мало поменялась.

Василия больше всего поразили в этой Ницце не архитектурные красоты или виды природы. А наряды купальщиков. С точки зрения современных родных пляжников, сей наряд ничем не отличался от нормального вечернего прикида, в котором они по барам и ресторанам шляются. Даже неизмеримо более строгое. Например, дамам вообще нельзя было никак открывать ноги.

Узнав эти «тонкости» Григорий ржал как конь, а Василий, просто молча снимал окружающих людей. В «естественной» так сказать, обстановке.

Но, как ни странно, повышенный интерес публики к ним двоим и к их яхте, почему-то ускользнул от внимания братьев. Они не знали какова тут норма любопытства к вновь прибывающим кораблям, и разным экзотическим пришельцам. А то, что никто так и не решился расспросить их насчёт «они или не они хулиганили на просторах Атлантики», лишь сыграло этому неведению на руку.

Тем не менее, уже в Марселе их яхту провожала из порта взглядом изрядная толпа зевак. И то, что парусник без такелажа, да ещё без команды, которая бы ставила и убирала паруса, уже ни от кого не укрылось.

Автоматическое разворачивание парусов, у провожающих вызвало дружный вздох изумления. Но этого уже братья не слышали. И не видели.

Так как смотрели вперёд. В море.

Конный экипаж бодро скакал по булыжным мостовым Амьена, направляясь к хорошо известному, каждому жителю города, месту. Возница спешил. Потому, что спешил единственный пассажир. А пассажир был тоже весьма известен. Но не так, как хозяин того дома, к которому он направлялся.

Ровная дорога позволяла слегка расслабиться и снова вернуться к загадке, которую пассажир получил совсем недавно. С почтой.

Издатель Этцель разложив на коленях папку, с превеликим интересом созерцал прекрасно отрисованные листы с текстом. Впрочем, слово «отрисованные» в отношении того, что он видел, было натяжкой. Всё, начиная с букв, кончая графическими элементами на каждом листе текста, явно было выполнено на исключительно хорошей типографской машине. Именно типографской, так как обычная печатная машинка такого качества печати выдать заведомо не могла. Тем более, графику.

Он впервые встретился с таким оригинальным способом присылать рукописи — практически в готовом виде. Отпечатанном. Но разобранном на отдельные листы. Очевидно, для удобства набора.

Что же, весьма учтиво и экономит бездну времени на вёрстку!

Возникал даже вопрос: и зачем понадобилась этому господину э-э-э… — месье Этцель глянул на лист с истинным именем автора — Румате Эсторскому, скромная издательская фирма Франции, если они и сами, судя по выполненной печати, могли прекрасно издать книгу?!!

Тут издатель изрядно скромничал. Скромная она была лишь в его устах. А на самом деле была известна далеко за пределами Старого Света. Ибо печатала никого иного как самого Мэтра — Жюля Верна.

Но всё равно факт того, что книга была напечатана — изумлял. Да и не только этот факт. Каждый лист был украшен разнообразными виньетками, которые, кстати смотрелись вполне органично. Делали сам текст ещё более привлекательным так как их было воистину в меру не больше, но и не меньше чем хотелось бы. Также радовали глаз прекрасные гравюры во весь лист. Видно и художник у месье Эсторского тоже не из любителей.

Месье Верн, имел очень красивый дом. В нём было очень приятно жить, но помня кто он есть по натуре, ему можно было посочувствовать. Да, дом просто замечательный. Но не иметь возможности путешествовать — это, для натуры неугомонной, жаждущей приключений и новых впечатлений, конечно же тяжело. И всё из-за того, что несколько лет назад, психически неуравновешенный племянник месье Верна — Гастон — тяжело ранил его в лодыжку. С тех пор он не мог ходить. Да и болезнь, проявившаяся не так давно, легла на его плечи ещё более тяжким бременем.