На какое-то время они застыли — в центре наступившей пронзительной тишины. Потом снаружи снова запел ветер, и тело Варламова откликнулось, двигаясь осторожно и мудро. Казалось, оно знает то, что забыл Варламов — как медлителен поначалу ритм пробуждающейся стихии.

И тело Джанет откликнулось: лёгкая зыбь прошла по нему, руки плотнее обхватили Варламова, а ноги сомкнулись вокруг его ног.

Полная темнота была в засыпанной снегом машине. Хотя Джанет откинула клапан судорожным движением руки, Евгений не видел даже её лица. И в эту непроглядную темноту — он как-то чувствовал это, — уходило напряжение из тела Джанет, а на смену приходило нечто иное, родственное поющему снаружи ветру и вольно летящему снегу.

Её тело стало выгибаться, по нему пошли плавные волны, вздымая и опуская Варламова. И это сломало последние барьеры, оставшиеся в его сознании. Ощущение свободы и силы росло — уже не мерная зыбь, но бушующий шторм уносил его. Джанет застонала, выгнулась, её ногти вонзились в спину Варламова. Последние судорожные движения их тела проделали в унисон… И вдруг палящий огонь прошёл сквозь Варламова, исторгнув у него неконтролируемый крик. Словно эхом откликнулся крик Джанет.

И оба замерли, ошеломлённые и тяжело дыша.

Некоторое время спустя Варламов попытался заговорить, как-то выразить то неописуемое чувство, которое испытал. Но он уже понимал, что это невозможно, да и голос ещё не слушался его.

Первой дар речи обрела Джанет.

— Это было прекрасно, любимый, — прошептала она. — Я и не думала, что такое можно испытать. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — только и смог сказать Варламов. — Я тебя очень люблю.

Вскоре они уснули, прижавшись друг к другу.

То ли Варламов не мог прийти в себя после пережитого потрясения, то ли рухнула какая-то преграда в его сознании, но он испытал странное ощущение — будто, кружась по спирали, поднимается куда-то очень высоко. Вдруг оказалось, что он обнажённый идёт по снежной равнине. Снег под босыми ногами был пушистый и тёплый, а на голубом небе сияло золотистое солнце. Евгений остановился и с недоверием сказал солнцу:

— Это невозможно. Так не бывает.

— Ещё как бывает! — откликнулась оказавшаяся рядом Джанет, тоже нагая и необыкновенно прекрасная, со струящимися по плечам золотыми волосами. Она сгребла охапку снега и вывалила его на Варламова.

И снова вместо холода он ощутил тепло, а потом пьянящий аромат — это белые цветы сыпались на него вместо снега.

— Жаль, что мы здесь ненадолго, — снова раздался нежный голос Джанет. Её губы коснулись его губ, и она увлекла его на пушистое ложе…

Так Варламов снова увидел Сад, таинственный мир по ту сторону времени. И не только увидел, но теперь будет помнить. Он не понял значения этого и не скоро поймёт. Но и в этом блаженном мире его слуха достигла печальная песнь ветра…

Он проснулся.

В машине было душно. Варламов наполовину вылез из мешка и приоткрыл боковое стекло. Вместе с морозным воздухом внутрь не впорхнуло ни одной снежинки — снег перестал идти, хотя ветер ещё не утих. Евгений залез в мешок и прижался к Джанет. Ему хотелось снова оказаться в мире тёплого снега и ароматных цветов, снова увидеть сказочно прекрасную Джанет в одеянии из золотых волос.

Он заснул, но больше в тот мир не попал.

Окончательно проснулся от яркого света. Солнце сияло над снежными полями, но здесь было холоднее, чем в том сне — пока Варламов влезал в промёрзшие брюки и ботинки, зубы застучали от холода. Двигатель завести не решился, машину завалило чуть не по самую крышу. Отыскал складную лопату — хорошо, что догадался держать в салоне! — опустил стекло и принялся отгребать снег от дверцы. Снег и здесь был пушистый — легко поддавался, и так же легко ссыпался обратно, так что Варламов не скоро смог выйти.

Теперь он стал расчищать капот и передние колёса. Снежная пыль веяла в лицо, попадая за воротник, то и дело приходилось засовывать руки под мышки, чтобы согреть их. Ещё больше времени ушло, чтобы докопаться до выхлопной трубы. Скоро Евгений забыл о холоде и даже вспотел.

Наконец вернулся в кабину и попробовал завести двигатель. Его ожидал приятный сюрприз, мотор заработал как часы. Видимо, «Чёрный ровер» был рассчитан и на такие переделки. Варламов поскорее включил отопление.

Джанет выглянула из спального мешка.

— Холодно, — пожаловалась она. — Не хочется вылезать.

— Потерпи, дорогая, — ободряюще сказал Варламов. — Скоро салон прогреется.

Он снова вылез и принялся откапывать машину дальше. Занесло их основательно, а вдобавок действительно съехали с шоссе — в круговерти метели Варламов принял ответвление за главную дорогу. Она угадывалась метрах в десяти по двойному ряду сугробов.

Варламов уныло прикидывал, сколько времени займёт до неё докопаться, когда увидел вдали искрящийся на солнце снежный фонтан.