— Я шпионю не ради денег. Я шпионю ради Японской империи.

— И для меня.

— Доброго воскресного утра всем, кто предпочитает музыку проповеди, — встречал Артур Ленгнер своих друзей с оружейного завода.

Взъерошенный, с яркими глазами, одетый в мешковатый костюм, главный конструктор Бюро морской артиллерии улыбался, как человек, которого интересует все, что он видит, особенно все необычное. Оружейник был вегетарианцем, откровенным агностиком и пылким сторонником теории подсознания, созданной австрийским неврологом Зигмундом Фрейдом.

У него были патенты на создание электрического вакуумного пылесоса, потому что он искренне верил: фантастическое домашнее оборудование освободит женщину из тюрьмы работы по дому. Он также верил, что женщина должна получить право голоса, право работать за пределами своего дома и даже практиковать контроль над рождаемостью. Сплетники говорили, что основную выгоду от этого получит его прелестная дочь, которая вращается в деловых кругах Вашингтона и Нью-Йорка.

— Настоящий сумасшедший, — жаловался начальник военной верфи.

Но командующий флотской артиллерией, наблюдая за испытаниями последних орудий Ленгнера калибра 12,50 дюймов на атлантическом полигоне Сэнди-Хук, возразил:

— Слава богу, что он работает на нас, а не на врага.

Его воскресный камерный оркестр, причудливая смесь работников оружейного завода, одобрительно рассмеялся шутке Ленгнера:

— Чтобы убедить подслушивающих, что мы не закоренелые язычники, начнем с «Божьей благодати». [1] С си.

Он сел за рояль.

— Можно начать с ля, сэр? — спросил виолончелист, специалист по бронебойным боеголовкам.

Ленгнер охотно взял ноту ля, на которую всем следовало настроить инструменты. И, когда музыканты принялись настраиваться, закатил глаза с деланным нетерпением.

— Джентльмены, вы сторонники новой атональной музыки?

— Еще раз ля, Артур, если можно. Чуть громче.

Ленгнер снова и снова нажимал на ля. Наконец все были удовлетворены.

Виолончелист сыграл первые ноты «Божьей благодати».

На десятом такте вступили скрипки: специалист по торпедам и дородный монтажник трубопроводов. Они сыграли мелодию и начали снова.

Ленгнер занес большие руки над клавиатурой, нажал на педаль и начал играть «Грешник, как я» в тональности си.

Внутри рояля паста трийодида азота, изготовленная Ямамото, затвердела и превратилась во взрывоопасную корку. Когда Ленгнер взял аккорд, молоточки ударили по струнам ля, ми и до, заставив их вибрировать. Завибрировали и струны ля, ми и до всех других октав, сотрясая трийодид азота.

Паста с резким хлопком взорвалась, выбросив пурпурное облачко и вызвав детонацию мешка с кордитом. Кордит разнес рояль на тысячи осколков дерева, струн и слоновой кости; эти осколки пробили голову и грудь Артура Ленгнера, мгновенно убив его.

К 1908 году «Детективное агентство Ван Дорна» имело отделения во всех крупных городах Америки, и внутренняя обстановка в них соответствовала значимости каждого города. В Чикаго штаб-квартира располагалась в роскошном Палмер-Хаусе. На пыльных железнодорожных станциях Орегона и Юты конторы помещались в наемных квартирах, и их украшали портреты разыскиваемых преступников. Нью-йоркская контора занимала просторные комнаты в отеле «Никербокер» на Сорок второй улице. А в Вашингтоне с его близостью к центру бизнеса — Министерству юстиции США — детективы Ван Дорна работали на втором этаже лучшего отеля столицы в «Новом Уилларде», на Пенсильвания-авеню, в двух кварталах от Белого дома.

Здесь находился и кабинет самого Ван Дорна, обшитый каштановыми панелями, с самыми современными приспособлениями для управления ордой его подчиненных, разбросанных по всему континенту. Вдобавок к частному телеграфу агентства здесь были также три телефонных аппарата стоечного типа для дальней связи с территориями западнее Чикаго, диктофон «ДеВо», биржевой информатор и электрический телефон Келлога. Глазок позволял Ван Дорну разглядывать посетителей в приемной. Угловые окна выходили на фасад «Уилларда» и было видно боковые входы.

Именно через эти окна неделю спустя после трагической гибели Артура Ленгнера на военно-морском оружейном заводе Ван Дорн с опаской наблюдал за тем, как из такси на заполненный людьми тротуар выходят две женщины и исчезают в отеле.

Зазвонил внутренний телефон.

— Пришла мисс Ленгнер, — сообщил детектив отеля «Уиллард», один из сотрудников Ван Дорна.

— Вижу.

Ван Дорн не ждал от этого визита ничего хорошего.

Основатель «Детективного агентства Ван Дорна» был плотным, лысым мужчиной сорока с лишним лет. Крепкий римский нос, щетинистые рыжие усы и дружелюбные манеры адвоката или бизнесмена, который рано сколотил состояние и теперь наслаждается богатством. За глазами, прикрытыми тяжелыми веками, таился мощный интеллект, а в тюрьмах страны томилось немало преступников, позволивших рослому джентльмену подойти к ним так близко, чтобы защелкнуть наручники.