Когда священник освободился, я подошла к нему. Сначала я спросила, почему Бог забирает к себе достойных людей, оставляя жить на земле всякое отребье. На это он ответил, что на все воля Божья, а недостойные люди не нужны ему ни там, ни здесь.

Я призналась, что не знаю ни одной молитвы. Священник пояснил, что молитвы – это обращения ума и сердца человека к Богу, поэтому их должен знать каждый верующий.

– Где же мне их взять? – спросила я.

– Я дам вам «Молитвослов», – сказал он, протягивая мне маленькую книжицу. – Выучите или перепишете молитвы, и тогда вернете мне.

– Святой отец, скажите мне, пожалуйста: моя умершая мать отошла в небытие или нет?

– Так учат материалисты, – сказал он. – А учение православной церкви говорит нам, что смерть человека – это не уничтожение его личности. Душа умершего идет на суд Божий, который и определяет ее место вплоть до второго пришествия Христа, конца мира сего и Страшного Суда – когда все души вновь соединятся с преображенными телами. И тогда начнется нескончаемая жизнь человечества в обновленном мире. А как это будет? Все зависит от земной жизни человека и молитв Церкви, близких и родных после его смерти.

– Благодарю вас, вы открыли мне глаза. Можно мне задать еще один вопрос?

– Конечно.

– Могу ли я что-нибудь сделать для моей покойной матери?

– Да. Тот, кто покинул этот мир, уже не в состоянии позаботиться о себе, но молитвы Церкви и близких могут им помочь.

– А почему существуют особые дни для поминовения недавно умерших?

– С первого по третий день душа покойного пребывает в местах земной жизни. С третьего по девятый ей показывают райскую жизнь, а с девятого по сороковой – муки грешников в аду. На сороковой день Господь принимает решение, где будет пребывать душа покойного до Страшного Суда. Поэтому советую вам усердно молиться за упокой души вашей грешной матушки.

Я поблагодарила священника, купила небольшую иконку Спасителя и отправилась в вокзальный туалет, чтобы переодеться. Уже трясясь в пазике по дороге домой, я думала о том, что такие люди, как моя мамочка, заслужили место в раю, а если и были у них небольшие грехи, то я умолю Бога простить их ей.

– Ну как ты? – взволнованно спросил Роман, едва я переступила порог дома.

– У меня все в порядке, – сказала я, вытаскивая из чемодана старую одежду и платок.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнул он. – А то я чуть с ума не сошел, ожидая тебя. Всякие мысли лезли в голову… Теперь-то ты довольна?

– Я не жалею, что съездила в церковь.

– Надеюсь, этот цирк больше не повторится?

– Пожалуйста, не называй мой поступок цирком, – с обидой проговорила я, едва сдерживая себя. – Это мое решение, и каким бы оно ни было, ты должен считаться с ним.

– Ну, извини, возможно, я не так выразился.

– Проехали. Но если ты и в самом деле имел в виду под словом «цирк» мое посещение церкви, то должна тебе сказать, что при первом удобном случае я снова отправлюсь туда. Всеми правдами и неправдами.

– Ловко они тебя там обработали, – попытался уколоть меня Роман. – Никогда не думал, что ты окажешься такой.

– Какой?

– Мягкой и податливой.

– Наоборот. Я проявила силу, а не слабость.

– Теперь больше не будешь читать лекций на атеистические темы? – ехидно спросил он.

– Представь себе: буду. Потому что читаю их не по собственной воле, а по принуждению. К тому же мне нужна работа, чтобы поставить детей на ноги. А то, что я стану говорить во время этих лекций людям, будет ложью. Я не умею лгать, но не имею права потерять работу. Если будет возможность, предпочту читать лекции на другие темы. Так будет честнее. – Я помолчала и добавила: – И тебе вреда не будет.

– Ты молилась этим идолам?

– Твой идол – Владимир Ильич. Его портрет висит в нашей комнате на почетном месте – над шкафом с книгами. А мой, как ты выразился, идол, – я вынула из сумочки «Молитвослов» и иконку, – будет стоять под ним, в закрытом шкафу рядом с книгами.

– А если кто-нибудь увидит? Об этом ты подумала? Ведь к нам приходит множество людей. Они идут за советом, а тут такое…

– Не «такое», а моя икона. Нравится это тебе или нет, но я буду молиться за свою маму, – сказала я спокойно, но твердо, отчетливо выговаривая каждое слово. – И давай больше не возвращаться к этой теме. Ладно?

Роман вздохнул и молча кивнул в знак согласия.

Плохая новость. Хозяйка хатки, которую мы снимаем, прислала письмо, что осенью возвращается. Нам придется искать новое жилье, а жаль, потому что мы уже привыкли к этому, привели все в порядок, построили ограду, смастерили удобный туалет. Сейчас этот домик уже не кажется мне таким грустным и заброшенным, потому что все здесь сделано своими руками и согрето теплом нашей любви, детскими улыбками и смехом.