Бартелеми Доминик
Шрифт:
Видно, что для Иова драма заключена в молчаливом присутствии Бога и осуждении Им человека. Он говорит: "Когда отведешь Ты от меня взор, отпустишь меня сглотнуть слюну?" Сглотнуть слюну - это значит получить передышку, возможность отдохнуть. Под пристальным взглядом Бога Нов находится в таком возбуждении и напряжении, что проглотить ее он не может. Иов испытывает те же страдания, которые испытывает человек, которому не по себе от того, что окно его комнаты, находящееся в двух метрах от окна соседей, ничем не завешено. Хочется быть наедине с самим собой. Но это невозможно, если ты находишься под взглядом Бога. Ты никогда не сможешь полностью расслабиться и сказать: на меня никто не смотрит. Ты играешь какую-то роль, выдерживаешь определенную линию поведения, потому что ты не один. Настойчивый и испытуюпщй взгляд Бога, всегда направленный на человека, не оставляет последнего с самим собой, не дает ему покоя, не позволяет расслабиться и почувствовать себя уверенно. Человек всегда чувствует на себе посторонний взгляд; взгляд, который его испытывает и требует от него отчета. В современном экзистенциализме проблема взгляда вынесена на первый план. Для Сартра 10) религиозное сознание определяется тем фактом, что на человека смотрят, и он знает, что на него смотрят; он все время находится под "взглядом другого". Было бы удивительным, если бы Сартр взял это у Нова. Однако ясно одно - это в точности соответствует мысли Нова. В первобытных религиях, в которых отсутствует взаимный диалог, Всемогущий Бог молчит, человек же чувствует свое ничтожество и полную обнаженность перед Ним: он чувствует свою незащищенность перед опасным могуществом. Это пугает его и истощает его силы.
Невинность перед Богом?
Рассмотрим сон, или, вернее, кошмар Елифаза. Кошмар, который пережил друг Иова, в точности соответствует опыту самого Иова (4,12-20). Елифаз феманитянин, утешая Иова, рассказывает ему о кошмаре, посетившим его в прошедшую ночь. Он говорит Иову:
И прокралось слово ко мне - лишь отзвук до уха дошел - при раздумьях от видений, в ночи, когда сон людей бывает глубок; схватил меня страх, и дрожь кости мои сотрясла, и овеял лицо мое дух, и дыбом поднялись власы. И стал пред очами зрак, - не распознать вида его, - лишь повеяло и слышу слова. "Человек ли пред Богом прав, пред Творцом своим чист ли муж? Вот, не верит Он и Слугам Своим, и в Ангелах обличает порок. Что сказать о тех, чей дом из глины и стоит на пыли? Их раздавят, как моль, к вечеру их рассекут, они сгинут - не приметит никто. [17]17
Об этом неотвратимом приближении смерти напомнит Екклезиаст (12,1-8), не оставляя на этот счет никаких иллюзий.
Жизнь человеческая коротка: ненадолго возникает он из грязи, подобно червю, который прячется в земле и может быть в мгновение раздавлен, если никто не защитит его. Смерть человека не оставит большого следа, во всяком случае этот след не вечен. Праведен ли человек пред Богом? Что можно сказать о человеке, когда тысячи ангелов предстоят Его взгляду и Его суду и даже в этих совершенно просветленных духах Богу случается обнаружить изъян. Итак, да или нет? Может ли человек быть невинным перед Богом? Он может считать себя невиновным, но что это значит? Пусть с точки зрения своего вялого сознания человек выполняет почти все требования, по крайней мере, не хуже других. Собственно говоря, есть ли какая-либо связь между этим и тем, как Бог, тайно желающий расцвета Своего создания, будет судить его? Удовлетворяет ли Бога "обычное сознание" по сравнению с тем идеалом, который Он готов вложить в сердце человека, нуждающегося в Нем? Именно этот вопрос задает себе Елифаз, переживая ночной кошмар: может ли человек быть действительно невинным перед богом? Есть ли связь между поведением, заключенным в словах "не хуже других", и подлинной праведностью перед лицом Господа?
Иов вдвойне возмущен Богом
В глубине сердца Иов выражает двойное недовольство Богом.
1. Как Всемогущий Создатель может допустить смерть человека? Почему Бог позволяет, чтобы к моменту осознания им желаний, рождающихся в сердце, он терял способность к их осуществлению? Как Он может смотреть на все это? Он - Всемогущий Творец, Который способен сохранять Свое создание и способствовать его успеху и процветанию из века в век? Как могло случиться, что человек оказался единственным в творении, кто не способен достичь расцвета своих возможностей, которые вложил в него Сам Создатель? Иов возмущается - он не может примириться с тем, что время человеческой жизни течет также "быстро, как вода, вытекающая из разбитых сосудов.
2. Почему Бог, ничего не делающий для спасения человека, вызывает в нем угрызения совести, которые настолько деморализуют и разрывают душу, что последние дни его жизни проходят не в мире и забвении, а в тоске и сокрушении о неудавшейся жизни? Почему Бог позволяет бесплодным желаниям жить в сердце человека, обреченного на смерть? Зачем Бог не ограждает человека от разрушительного воздействия его собственного сознания, которое способно лишь осудить, уничтожить, исказить себя, убить в нем последнюю надежду?
Иов хочет, чтобы Бог забыл человека. Бог не желает спасти человека - так пусть же Он не терзает его душу и не ускоряет неизбежную смерть.
Богохульство Иова
Однако Иов знает, что Бог никогда не оставит нас, и соглашается с Билдадом из Шуаха, который советует не судиться с Богом (9,2-12 и 19-31). Этот текст называют богохульством Иова, и он оправдывает свое название. Но Бог принимает такое богохульство, потому что редко когда богохульство так мотивируется.
Воистину, знаю, что это так: но будет ли человек перед Богом прав? Если бы захотели судиться с Ним, из тысячи ни один не даст ответ. Мыслью мудр, силой могущ,-- кто спорил с Ним и остался здрав? Он горы движет, не слышно как, и рушит их во гневе Своем; Он сдвигает землю с места ее, и дрожат устои ее; Он молвит солнцу, и не светит оно, и держит звезды под печатью Своей; Он один простирает небеса и превыше морей совершает путь; Он создал Медведицу и Кесиль, Семизвездие и домы южных планет; дивны и непостижимы дела его, и чудесам Его нет числа! Вот, пройдет Он предо мной, и не увижу Его, пронесется мимо, и не примечу Его; вот, схватит, и кто возбранит Ему? кто спросит Его:"Что творишь?" (...) Если дело в силе - могущ Он; а если в правде - кто рассудит меня? Пусть прав я - осудят Его уста, пусть прост - но Он отыщет вину! Правда моя! Мне все равно, не нужна мне моя жизнь! Да, все едино, говорю я: простец или злодей - обоим казнь! Когда убивает Его бич, ужасу невинных смеется Он. Предал Он землю во власть злых, завесил лица судей земли; а если не Он, кто еще? 12) Быстрей гонцов бегут мои дни, доброго не видя, уходят прочь, несутся, как легкие ладьи, как орел, что летит на добычу свою! Сказать ли:"3абуду мою печаль, изменю лицо и буду бодр"? Дрожь меня берет от моих бед - знаю, не оправдает Он меня! Все равно буду виновен я; для чего же напрасно томлюсь? Когда бы талым снегом омылся я и щелоком очистил руки мои, и тогда бы Ты в яму погрузил меня, и побрезговали мной одежды мои!Автор книги Иова выразил все, что тяготило его сердце. Остановится ли он на этом? Нет, он пойдет дальше, оставив далеко за собой мрак, в котором пребывал.
"Мой вопль, моя зашита!"
Вот текст, исполненный все такой же горечи, но в конце едва уловимо проступает совершенно парадоксальная надежда. Иов знает, что он умрет, не получив ответа, но полагает, что его призыв к справедливости, его возмущение, его вопль перед Богом переживут его.
Он верит, что жалобы невинных будут жить, хотя они сами умрут в мучениях. Иов относится к чилу тех, кто уверен, что эхо воплей, исходящих от невинного мученика, не может со временем исчезнуть. Даже если его не услышат люди, если все будет забыто и душевные раны от угрызений совести затянутся, все равно эти вопли будут жить, потому что есть суд и есть Судья. В этом надежда Иова. Но он не знает, где и каким образом она реализуется.