– Ну, и? – потребовал Свит.

– Все исчезли. В лагере было двести человек или даже больше. Все исчезли, вы понимаете?

– Куда они подевались?

– Вот и мы, дьявол меня задери, задумались! И никакого желания присоединиться к ним не возникло! Заметь, там все опустело! Еда на столах, постиранные тряпки на веревке, а больше ничего. А на площадке мы нашли нарисованный Круг Дракона, шагов десять в поперечнике. – Мужчина дрожал. – К херам собачьим все это, как по мне!

– К херам, в преисподнюю! – согласился его сосед, водружая рваную шляпу обратно.

– Народ Дракона не видели много лет… – Свит казался слегка взволнованным, и это впервые на памяти Шай.

– Народ Дракона? – спросила она. – Кто это? Что-то вроде духолюдов?

– Вроде, – буркнула Кричащая Скала.

– Они живут на севере, – пояснил разведчик. – Высоко в горах. С ними лучше не шутить.

– Я бы пошутил с самим Гластродом, – сказал человек в мундире Союза. – Я сражался с северянами на войне, я бился с духолюдами на равнинах, я дрался с людьми Папаши Кольца в Кризе, и я не уступлю ни перед кем из них. – Он покачал головой. – Но я не стану биться с этими драконьими ублюдками. Даже если тамошние горы целиком из золота. Колдуны они, вот они кто. Колдуны и демоны, и меня рядом с ними не будет.

– Спасибо за предупреждение, – сказал Свит. – Но мы забрались так далеко, что, скорее всего, продолжим путь.

– Может, вы и разбогатеете, как Валинт вместе с Балком, но только без меня! – Он махнул рукой своим сбившимся в кучу спутникам. – Поехали!

Когда он повернулся, Лэмб схватил его за рукав.

– А ты слышал о Греге Кантлиссе?

– Он работает на Папашу Кольцо, – мужчина высвободил рукав. – И более отвратного ублюдка ты не найдешь во всей Дальней Стране. Братство из тридцати человек ограбили и перебили в холмах неподалеку от Криза прошлым летом. Отрезали уши, сдирали кожу, насиловали. Папаша Кольцо сказал, что это, скорее всего, духолюды, и никто не доказал обратного. Но ходил слушок, что это – дело рук Кантлисса.

– У нас к нему есть дельце, – сказала Шай.

– Тогда мне жаль вас, – беженец перевел на нее взгляд запавших глаз. – Я не видел его несколько месяцев и не имею ни малейшего желания увидеть ублюдка когда-либо вновь. И его, и Криз, и любую часть этой проклятой страны. – Он цокнул языком и направил коня на восток.

Какое-то время они наблюдали, как сломленные люди ползли по длинному пути обратно к цивилизации. Не то зрелище, которое могло бы в кого-то вселить надежду, даже если бы они были более легковерными фантазерами, чем Шай.

– Думала, ты всех знаешь в Дальней Стране, – сказала она Свиту.

– Тех, кто здесь достаточно долго, – пожал плечами старый разведчик.

– А как насчет Греги Кантлисса?

– Криз кишит убийцами, как трухлявый пень мокрицами, – он снова пожал плечами. – Я бываю там не столь часто, чтобы научиться отличать одного от другого. Доберемся туда живыми, познакомлю вас с Мэром. Может, тогда вы получите некоторые ответы.

– С Мэром?

– Мэр всем заправляет в Кризе. Ну, Мэр и Папаша Кольцо всем заправляют. Так вышло, что они там были с тех времен, когда поселенцы сколотили первые две доски. Они и тогда не были особо дружелюбны по отношению друг к другу. И как мне кажется, так и не подружатся.

– А Мэр поможет нам отыскать Кантлисса? – спросил Лэмб.

Плечи Свита поднялись так высоко, что еще чуть-чуть, и сбили бы шляпу.

– Мэр всегда сможет помочь вам. Если вы сможете помочь Мэру.

Он стукнул коня пятками и поскакал обратно, к Братству.

– Просыпайся!

– Нет, – Темпл попытался натянуть на голову жалкое подобие одеяла. – Ради Бога, нет…

– Ты должен мне сто пятьдесят три марки, – проговорила Шай, глядя сверху вниз.

Каждое утро одно и то же. Если позволительно назвать это утром. В Роте Щедрой Руки, если не маячила близкая добыча, немногие пошевелились бы, пока солнце не встанет достаточно высоко, а уж стряпчий поднимался одним из последних. В Братстве все было по-другому. Над головой Шай мерцали яркие звезды, небо едва-едва начало светлеть.

– А начали с какого долга? – прохрипел Темпл, пытаясь вычистить из горла вчерашнюю пыль.

– Сто пятьдесят шесть.

– Что?

Девять дней вынимающего жилы, рвущего легкие, растирающего задницу в кровь труда, а он сумел уменьшить долг всего на три марки! И не надо врать, что старый ублюдок Никомо Коска был никудышным работодателем.

– Бакхорм накинул три марки за ту корову, которую ты вчера потерял.

– Я хуже раба… – пробормотал Темпл с горечью.

– Конечно, хуже. Раба я могла бы продать.

Шай пнула его ногой. Он зашевелился и, ворча, натянул не подходящие по размеру башмаки на ноги, мокрые из-за того, что торчали из-под одеяла, рассчитанного на карликов. Накинул куртку поверх заскорузлой от пота рубахи и похромал к фургону кашевара, потирая отбитую седлом задницу. Ужасно хотелось расплакаться, но Темпл не собирался давать Шай повод для радости. Если она вообще могла чему-то обрадоваться.