На краткий миг повисла тишина. Налетевший порыв холодного ветра захлопал полотнищами навесов, заскрипел деревянными постройками.

– А какую плату хотел бы ты? – спросил Маджуд.

Было время, Темпл серьезно подумывал удрать и оставить Шай Соут с ее недовыплаченным долгом в семьдесят шесть марок. Но печаль заключалась в том, что бежать некуда, да и жизнь одиночки здесь не стоила ломаного гроша. Поэтому в деньгах он нуждался.

– Три марки в день.

Это вчетверо меньше того, что платил ему Коска, но в десять раз больше заработка погонщика коров.

– Смешно! – цокнул языком Маджуд. – Это в тебе стряпчий говорит.

– Он – близкий друг плотника.

– Откуда мне знать, что работа будет достойна цены?

– Разрешаю найти любого, кто остался недоволен качеством моей постройки.

– Но ты же не строил здесь домов?

– Значит, твой будет единственным и неповторимым. Люди будут толпой валить, только чтобы посмотреть.

– Полторы марки в день. Иначе Карнсбик потребует мою голову!

– Не хотелось бы, чтобы твоя смерть была на моей совести. Две. Но с едой и жильем.

Темпл протянул руку.

Маджуд принял ее без всякого воодушевления.

– Да, Шай Соут подает ужасный пример торговли без уступок.

– Ее твердость уступает лишь твердости мастера Карнсбика. Может, им нужно вести дела совместно?

– Два шакала не поделят падаль.

Они пожали ладони друг друга. А потом решили еще раз осмотреть участок. За время беседы он нисколько не улучшился.

– Прежде всего нужно очистить землю, – сказал Маджуд.

– Согласен. Ее настоящее состояние – прегрешение против заповедей Бога. Не говоря уже об опасности болезней. – Еще один местный житель появился из-под шалаша, сооруженного из тряпок, провисших настолько глубоко, что, скорее всего, елозили по полу внутри. Он отрастил длинную белую бороду, к сожалению, недостаточно длинную, чтобы прикрыть его мужское достоинство, поскольку другой одежды, кроме пояса с большим ножом в ножнах, у него не имелось. Вышел, уселся прямо в грязь и принялся яростно обгрызать голую кость. – Похоже, и в этой работе помощь мастера Лэмба нам понадобится.

– Вот и чудесно! – Маджуд хлопнул его по плечу. – Я пошел искать северянина, а ты принимайся за очистку участка.

– Я?

– А кто же еще?

– Я – плотник, а не помощник шерифа.

– День назад ты был священником и скотогоном, а за некоторое время до того – стряпчим. Человек с такой уймой талантов, несомненно, справится.

Маджуд вприпрыжку помчался по улице.

Темпл поднял глаза от мерзости, которую предстояло убрать, к синему небу.

– Боже, я не говорю, что не заслужил этого, но, похоже, тебе очень нравится меня испытывать. – Подкатал штанины и шагнул к голому нищему с костью, слегка прихрамывая – ягодица, в которую ткнула мечом Шай, еще побаливала.

– Добрый день! – воскликнул он.

Человек косо глянул на него, продолжая обсасывать мосол.

– Вот уж не думаю так, мать твою! У тебя забухать есть?

– Мне кажется, тебе стоит остановиться.

– У тебя, малыш, должна быть хорошая гребаная причина, чтобы цепляться ко мне.

– Причина у меня есть. А вот сочтешь ты ее хорошей, я не знаю.

– Ну, попытайся.

– Дело в том, – рискнул приступить Темпл, – что скоро мы начинаем стройку на этом участке.

– Ты хочешь меня прогнать, что ли?

– Я надеялся, что смогу убедить тебя уйти.

Голый внимательно осмотрел объедки, не нашел больше и следов мяса и швырнул в Темпла. Кость отскочила от рубахи бывшего стряпчего.

– Ни в чем ты меня не убедишь, если не нальешь.

– Дело в том, что участок принадлежит моему нанимателю, Абраму Маджуду, и…

– Кто говорит?

– Что – кто говорит?

– Я че, заикаюсь, мать твою? – Нищий выхватил нож привычным, и довольно красноречивым, движением – большое, нет, правда, очень большое лезвие, сверкало в лучах утреннего солнца чистотой, которую особо подчеркивала окружающая грязь. – Я спрашиваю – кто это говорит?

Темпл отшатнулся и уперся во что-то твердое. Оборачиваясь, он ожидал увидеть еще одного обитателя уродских палаток и, по всей видимости, с еще большим клинком – один Бог знал, сколько в Кризе гуляло ножей, почти не отличавшихся размерами от мечей. И испытал огромное облегчение при виде нависающего над ним Лэмба.

– Я говорю, – сказал северянин голому. – Ты можешь наплевать на мои слова. Можешь даже слегка помахать этой железкой. Но только потом обнаружишь ее в своей заднице.

Человек окинул взглядом клинок, по всей видимости, сожалея, что не обзавелся оружием поменьше, и застенчиво произнес, убирая нож:

– Думаю, мне лучше уйти самому…

– И я так думаю, – кивнул Лэмб.

– Могу я забрать свои штаны?

– Да забирай уже, мать твою!

Он нырнул под навес и появился через мгновение, завязывая пояс самой рваной части одежды из тех, что Темпл когда-либо видел.

– Палатку я оставлю, если вам все равно. Она не очень новая…

– И не говори, – поддакнул Темпл.

Человек замешкался.

– А все-таки насчет выпивки…

– Пошел вон! – рыкнул Лэмб, и нищий помчался прочь, будто его собаки за пятки кусали.