— Какой там Чиче, — тихо произнес Биск, и голос его дрогнул, — помяни мое слово, Мик, главный преступник не кто иной, как рыжий капитан Грегуар!

— Ну, извините! — спокойно процедил Лепсиус, с торчащим изо рта сухарем. — Я слышал все ваши речи, друзья мои. Я скомбинировал факты. Пари на сто против одного, что главный преступник — профессор Хизертон!

Не успели еще прозвучать эти слова, как собака судорожно взвизгнула. Под ними начались ритмические содрогания, весь их тайник пришел в мерное движение.

— «Торпеда» тронулась! Мы опять поплыли! — горестно воскликнул Биск.

И в то время как эти трое вместе с собакой пустились в далекое путешествие, не подозревая куда, — наверху, в одной из кают «Торпеды» ехал в Кронштадт молчаливый и важный прокурор штата Иллинойс — мистер Туск, оставив спасенного им Друка на попечение счастливой матери.

Сознание медленно, медленно возвращалось к Рокфеллеру. Сперва он вздохнул, потом потянулся, потом раскрыл глаза.

Он лежал у себя в комнате, на ковре, рядом с женщиной, спасенной им от пытки. Ни он, ни она не были связаны. В окна лился горячий солнечный свет. Что это значит?

Он приподнялся, чувствуя страшную слабость. Но нет, сидеть он не мог и опять повалился на ковер, уткнувшись головой в ее плечо. Женщина шевельнулась и раскрыла глаза.

— Постарайтесь встать, — шепнул Рокфеллер, — я ничего не понимаю. Я так слаб, что не могу приподняться.

Вивиан оперлась на ковер рукой, но рука ее дрожала как былинка, и все ее усилия хотя бы поднять голову оказались тщетными.

— Я не могу, — шепнула она едва слышно, — у меня ничего не болит, но я не могу вынести своей тяжести.

— Как вас зовут? — спросил Рокфеллер после минутного молчания.

— Вивиан, — покорно ответила женщина.

— Мы, должно быть, умрем, Вивиан, — проговорил Рокфеллер, — хотя мне непонятно, почему они выбрали столь поэтический способ отправки на тот свет... Скажите, что вы меня больше не ненавидите!

Вивиан молчала.

— Скажите мне это, Вивиан! — настаивал Рокфеллер, чувствуя, что он все более слабеет от затраченных усилий. — Я больше не фашист... я ваш единомышленник.

— Артур Рокфеллер, — медленно произнесла Вивиан, — ваш отец убил мою мать.

Она закрыла глаза и сделала тщетную попытку отвернуть от него лицо. Но кончик ее щеки по-прежнему касался его лба, и, надо сознаться, в этом прикосновении не было ничего ненавистнического.

Не успел Рокфеллер обдумать услышанные им слова, как в комнате раздались шуршащие шаги. Кто-то медленно приближался к ним, слегка волоча ноги. Это был человек среднего роста, чье лицо он не мог разглядеть. В походке его было нечто неестественное, нечто такое, что оледенило в жилах Рокфеллера остаток его крови. Слабые, безжизненные руки подходившего существа с сильно опухшими сочленениями висели вдоль тела.

Он подошел и медленно опустился перед Рокфеллером. Свет упал на его лицо, лишенное всякого выражения, с тоскующими унылыми глазами горького пьяницы, на время оставленного без спирта.

— A-а! — вырвалось у него сквозь зубы.

Голос, по которому Артур узнал одного из заговорщиков, злобно произнес:

— Мы исполнили ваши инструкции, синьор. Но мы понесли огромную потерю: Франсуа убит, Антее схвачен большевиками. Что вы думаете теперь предпринять?

— Веер! — беззвучно произнесло существо.

Человек в маске протянул ему простой бумажный веер, употребляемый бедными женщинами юга и складывающийся в линейку.

— Веер, — повторил незнакомец, раскрывая и закрывая игрушку над лицом неподвижного Рокфеллера, — раз-два-три-четыре...

Тихие колыхания воздуха причинили Рокфеллеру внезапную дурноту. Он успел взглянуть на Вивиан и увидел, как зрачки ее дико уставились на бессмысленную игрушку.

А мягкие опахивания веера становятся все чаще и чаще, глаза незнакомца загорелись фосфорическим блеском, слабые руки его напружились, мускулы сделались стальными, из полуоткрытых губ со свистом вырывается:

— Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать... двадцать...

Миг — и сознание Артура Рокфеллера утрачено. Память его парализована. Воля в тисках чужой воли. Как сомнамбула, он медленно поднимается с пола, твердой походкой идет к столу и там останавливается.

С мертвым лицом, бледными веками, тонкая, послушная, бесшумно, как тень, Вивиан вытягивается, подобно ему, и с теми же жестами, тем же шагом идет вслед за ним.

— Вы перестрадали... Вы хотите отдохнуть! — отчеканивает незнакомец.