Помимо суетных украшений в эту массу были включены и произведения искусства, картины и книги «соблазнительного содержания», главным образом из тех предметов культуры, где так или иначе ярче всего отразилась связь с античностью, та самая, которую так стремился возродить в своей живописи Боттичелли, но в которой совсем не нуждались нищие, бедняки, взятые под особое покровительство Савонаролой. Все это приговорили к торжественно-показательному уничтожению 27 февраля на площади Синьории.

Здесь возвели внушительной высоты восьмиугольную пирамиду (наподобие тех, на которых сжигали в древности тела умерших римских императоров) в семь ступеней, где, последовательно воплощая падения семи смертных грехов, разложена вся осужденная «Суета», увенчанная сверху чудовищным изображением — масленичным чучелом Карнавала, ныне ставшим олицетворением Vanitas, набитым горючими материалами. В самом низу этого символического «Вавилона» находились маски, фальшивые бороды, парики, маскарадные костюмы и прочая карнавальная мелочь, выше — осужденные книги итальянского и латинского сочинения. В их числе и нескромный «Морганте» Пульчи, и игривый Боккаччо, и любовная лирика Петрарки и «петраркистов», а также пергаменты и манускрипты с «соблазнительными» миниатюрами. Еще выше шли женские украшения и туалетные принадлежности — духи, зеркала, веера и вуали, затем лютни, арфы, игральные кости и карты. И выше всего, непосредственно подножием чучела служили картины, в особенности изображавшие обнаженных женщин — исторических или мифологических героинь с «бесовскими» именами Лукреции, Клеопатры или Фаустины.

Не напрасно Савонарола ставил современным художникам в пример язычника Аристотеля только за то, что тот порицал изображения обнаженных фигур, говоря об их дурном влиянии на молодежь. «Брат Джироламо добился того, — с раздражением повествует обычно благодушный Вазари, — что в этот день снесли туда такое количество картин и скульптур с обнаженными фигурами, многие из которых были выполнены рукой превосходных мастеров, а равным образом и книг… что это принесло огромнейший ущерб, в особенности для живописи». Иные художники, поддавшись всеобщему покаянному экстазу, добровольно несли в костер свои картины и рисунки, сами уничтожая ценности, которые создавали. Так, по свидетельству многих, поступил молодой Баччо делла Порта, впоследствии ставший известным живописцем под именем фра Бартоломео: «Снес туда и Баччо все свои труды, состоявшие из рисунков, сделанных им с обнаженных тел, а его примеру последовали Лоренцо ди Креди и многие другие, прозванные „плаксами“ (пьяньони)» — таково было прозвище, данное врагами Савонаролы, к которым задним числом принадлежит и Вазари, его сторонникам.

Рассказывают, что некий венецианский купец-коллекционер предлагал двадцать тысяч скуди за древние кодексы, составлявшие одну из ступеней башни пороков — ему ответили предложением присоединить к осужденным изображениям и его портрет, чтобы сжечь в непосредственной близости к Vanitas образ столь ревностного ее поклонника. Так сама природная насмешливость склонных к юмору флорентинцев на краткое время растворяется в пафосе «господнего воинства».

Немудрено, что в полемическом запале характеры, подобные фра Джироламо, изрядно перегибали палку. Удивительнее другое: библиотека Медичи, осиротев без хозяев, была обречена Синьорией на распродажу. Однако монахи Сан Марко, возглавляемые Савонаролой, совсем недавно отказавшиеся, согласно его предписаниям, от имущества и оттого почти лишенные средств, сумели перекупить библиотеку, избавив ее таким образом от раздробления и перехода в руки иностранцев. Нынешняя знаменитая флорентийская библиотека Лауренциана в значительной степени обязана своим сохранением «мракобесу» Савонароле. Спасая редкое собрание латинских и греческих рукописей и драгоценных миниатюр, признанный ненавистник античных писателей пошел на кабальный заем, издержав до последней полушки все, что еще оставалось у его обители. Но это могло показаться необъяснимым только тому, кто плохо знал этот сложный, неоднозначный характер. Между прочим, контракт о покупке библиотеки Медичи заключался как раз в дни символической победы над «Суетой».

И тем не менее впоследствии, уже по прошествии многих лет, любое исчезновение ценного древнего манускрипта, утеря какого-либо редкого издания Боккаччо или пропажа античной статуи вне зависимости от действительных фактов, часто даже вопреки очевидности с неизменным упорством приписывалось уничтожающему «очистительному» огню Савонаролы и его «плакс» — такова была стойкая сила легенды. С несколько большей долей вероятности можно предположить, что «множество картин Сандро Боттичелли с изображениями обнаженных женщин», упомянутых в биографии Вазари, не сохранились по той же причине. Картины, подобные его «Венерам», в 1497 и 1498 гг. «плаксы» в первую очередь тащат в костер. Ныне они — главный символ, воплощающий «Vanitas vanitatum», приравненный к нравственному уродству ее идолов.

Художника не мог не тревожить изменившийся смысл слова «Vanitas», первоначально обозначавшего столь любезное его сердцу, культивировавшееся при медичейском дворе эпикурейство. Ныне в устах Савонаролы оно приобрело совершенно иной, почти устрашающий смысл — им начинают клеймить порочность и внутреннюю опустошенность общества, обреченного на гибель.

Как это начиналось? После смерти Лоренцо Медичи события во Флоренции сменяют друг друга с катастрофической быстротой. Поначалу у власти наследник Лоренцо Пьеро. Но этот самонадеянный юнец не напрасно очень скоро получил печальное прозвище Неудачника, Несчастливого — Инфортунато. От матери, происходившей из знатного рода Орсини, сухой и чопорной римлянки Клариче, он унаследовал фамильную спесь, от отца — легковесную привычку сочинять экспромтом стихи, но ничего от истинно патрицианской изысканности его манер. Переняв худшие из отцовских недостатков, Инфортунато так и не усвоил его одаренности и широты, которые и самим порокам придавали оттенок незаурядности. В самом деле, по-настоящему Пьеро занимали верховая езда, упражнения в стрельбе, кулачные бои да декоративные турниры. Не разбираясь в большой политике, он попросту не умел управлять.

В результате Флоренция, и так пошатнувшаяся в своем общеитальянском влиянии, за краткий и суматошный период правления взбалмошного сына Лоренцо окончательно потеряла свое первенствующее значение в политике. А в то время как Медичи, скомпрометированные нелепыми приемами Пьеро, все больше утрачивали свой недавно высокий престиж, возрастала и неуклонно расширялась аудитория последователей Савонаролы, поскольку многие не без оснований смотрели на монаха как на главу антимедичейской оппозиции. Воинствующий проповедник не терял ни минуты, накапливая силы для решающего броска.

А малоспособный, хотя и заносчивый Инфортунато не сумел добиться ничьих симпатий. Единственной жалкой попыткой его меценатства остался прихотливый зимний каприз — статуя, вылепленная по его желанию молодым Микеланджело Буонарроти из… снега. Но вот миновала зима, а затем и лето, и эфемерная власть Пьеро растаяла, как снеговая скульптура.

В ноябре 1494 г. савонароловское восстание под лозунгом «Народ и свобода» происходит почти бескровно — благодаря уму и великодушию вождя, единственным оружием которого были его речи, поднимавшие дух народа. Савонарола от всей души благословил переворот: «Господь услышал твои молитвы, Флоренция, — великая революция разрешилась мирно. Он один пришел на помощь городу, когда его все оставили».

Победа ознаменована событием, прямо коснувшимся престижа Сандро Боттичелли. С целью изгладить всякое воспоминание о жестокостях свергнутого режима сразу же вслед за изгнанием Медичи уничтожена фреска с изображением восьми повешенных Пацци, столь виртуозно исполненная в 1478 году. Сбита и аналогичная по сюжету не менее виртуозная роспись Кастаньо 1435 года на стене палаццо дель Подеста. Заодно гибнет большая часть знаменитых медичейских «древностей» сада Сан Марко, ибо с бегством наследников Медичи все распродается с молотка во имя неограниченной благотворительности.