Шрифт:
В этом письме продолжала выказывать себя знаменитая эйнштейновская честность, нетерпимость ко лжи. Он не стал распевать «Сердце красавицы склонно к измене…», а открыто признался в мужской сути без попыток валить всё на женщин, из чего большинство мужчин состряпали себе хобби и профессии.
В Цюрихе восемнадцатилетний Альберт немедля увлёкся сокурсницей по колледжу Милевой (Mileva Marie). Сербка из состоятельной семьи, выказавшая способности в математике, Милева приехала поучиться и оказалась единственной женщиной в группе студентов. Она была на три с половиной года старше Альберта.
Примечательно, что некоторое время после переезда в Цюрих и уже познакомясь с Милевой, Эйнштейн отсылал своё грязное бельё для стирки Marie, и та высылала обратно выстиранное по почте. Любопытно, нюхала ли она его грязные трусики перед стиркой или держала двумя пальцами вдали от себя с отвращением?
В прощальном письме Marie Эйнштейн писал воодушевляюще: «Любовь приносит больше счастья, чем жажда встречи – приносит боли». (Сам он придумал или вычитал у кого?)
Сближение с Милевой можно проследить по их продолжительной переписке, так как по разным обстоятельствам они находились в частой разлуке.
Повторяя любимого Шопенгауэра, Эйнштейн в одном из писем Милеве пишет, что жена отличается от проститутки только тем, что продлевает свой контракт на сожительство. И вёл он себя с Милевой по поговорке: «Зачем жениться, когда и так ложится». Жениться в итоге всё-таки пришлось, додавила его Милева и чувство долга.
Так как Милева соображала в физике и математике, Эйнштейн перемежал в своих письмах любовные высказывания со своими физическими размышлениями. Способность Милевы понимать его научный говор была одним из определяющих качеств Милевы, которое делало её идеальным партнёром в глазах Эйнштейна.
Однако родители Эйнштейна, с которыми он был очень близок, резко восставали против его связи и женитьбы на Милеве. Из-за своей прямоты и честности Альберт недальновидно пересказывал в письме своей возлюбленной оскорбительные замечания матери о ней: «Она книжница, как ты – а тебе нужна жена. Когда тебе будет 30, она уже будет старой ведьмой и т. д.». «Родители плачут обо мне, как будто я умер», – такую картину отношения будущих родственников он рисовал своей невесте.
Одно из своих писем Милеве он заканчивает так: «Целую тебя повсюду, везде, где ты мне разрешишь».
Это что? – она какие-то места не разрешала целовать, а Эйнштейн смирялся с этим запретом? Значит, Эйнштейн позволял ей не давать ему целовать пизду, что наверно было из ложного стеснения, которое Эйнштейн не мог преодолеть на том этапе. Но после очередной встречи в последовавшем письме он пишет:
…приятные воспоминания о том, как счастлива ты была в наш последний день, проведённый вместе, не покидают меня. Так что позволь мне поцеловать твой маленький ротик, чтобы не дать уйти этому счастью!
У Милевы на фотографиях рот весьма велик и вовсе не мал. Уж не имеет ли в виду Эйнштейн междуножный ротик, целовать который Милева наконец допустила Альберта, что сделало её такой счастливой?
Несмотря на свою якобы пламенную любовь к Милеве, Альберт дважды забывает о дне рождения своей возлюбленной и поздравляет её с запозданием. Просто в разлуке он думает о ней вовсе не всегда и не так сильно, как это излагается им в письмах.
Альберт пишет:
Без тебя мне не хватает уверенности в себе, страсти к работе, и жизнь не в радость – короче, без тебя мне и жизнь не жизнь.
То есть ему нужна была обстановка для спокойных занятий физикой. Регулярное удовлетворение похоти должно было создать рабочую атмосферу, без отвлечения на поиск и уговоры.
Современники описывают Эйнштейна как очаровательного молодого человека, на которого женщины обращали пристальное внимание. Милева же была крайне непривлекательна, малоросла, сутула, прихрамывала. Его друзья и знакомые, не говоря уже о родителях, недоумевали, как он, такой очаровашка, мог связаться с такой уродкой. Однако Эйнштейн оправдывался тем, что у неё красивый голос (в России говорили бы, что у неё красивые глаза), пренебрёг внешностью Милевы, во имя пизды и её доступности, да ещё способности (Милевы, а не пизды) поддерживать разговорчики о физике. Правда, через несколько лет Эйнштейн сам признавал, что, становясь старше, Милева просто «стала уродливой», а «женился он на ней из чувства долга».
Эйнштейн всегда смотрел в корень, и такое видение отражало стремление Эйнштейна заниматься не сторонними и мелкими физическими проблемами, а только краеугольными, основополагающими. Он писал:
Я хочу узнать, как Бог создал мир. Мне неинтересны те или иные явления в спектре того или иного элемента. Я хочу знать Его мысли, остальное – это детали.
При Эйнштейновой одержимости красотой в построении картины мира и использовании её как критерия справедливости физической теории можно лишь утверждать, что красоту Милевы он видел не в лице. И не в её голосе. А в… – вот именно!