При установлении отношений с учеными и крупными специалистами рекомендовалось использовать желание ученых установить научные контакты с представителями интеллигенции СССР. Это прямо относилось и к Бланту, который, как известно, интересовался картинными галереями СССР, особенно картинами западной живописи, имевшимися в СССР, работами российских ученых в этой области, а также русской живописью, ставшей впоследствии одним из предметов его научных изысканий.

«Моментом огромной важностидля наших вербовочных операций, — говорилось в учебном пособии, — является распознавание тех лиц в правительственном аппарате, которые симпатизируют нам, исходя из идеологических взглядов»(курсив мой. — В.П.).

В учебнике говорилось о «неизбежном крушении монополистического капитализма», о «росте на Западе марксистско-ленинских идей» (последнее применительно к английской интеллигенции того времени было совершенно правильно). В учебнике были приведены и конкретные примеры такой вербовки по идеологическим мотивам.

В главе о приобретении нужных связей и о первом этапе вербовки подчеркивалось, что надо «относиться самым серьезным образом к начальной стадии любого пути для знакомства». В зависимости от возможностей резидентуры разрабатывался план знакомства и давались рекомендации о путях установления контактов, а также приводились соответствующие примеры.

В главе о подготовке к вербовке и ее осуществлении говорилось: за исключением необычных обстоятельств, идеальная вербовка проходит постепенно, едва уловимо переходит из «нормальных» отношений в отношения тайные.

Разбирался вопрос и о финансировании завербованных лиц. Подчеркивалось, что это не должно делаться грубо (приводились отрицательные примеры такой вербовки).

Очень интересные данные о методах вербовки, применяемых советской разведкой, сообщает известный английский знаток шпионажа Филипп Найтли.

Прежде всего, отмечая рост левых настроений среди английской молодежи в 30-е годы, он приходит к выводу, что никогда раньше условия для поиска молодых людей и их вербовки на службу Советскому Союзу не были такими благоприятными, как в те годы. К. Филби также говорил, что в те годы работа в пользу СССР была и службой английскому народу. Так думали многие английские студенты и выпускники вузов. «Тех, кто изучал этот период, поражало, — пишет Найтли, — что ни один английский студент не вышел вперед, чтобы сказать: “Они пытались меня завербовать, но я отверг их предложение”».

Он объясняет это также исключительным мастерством агентов КГБ, их высоким профессионализмом. Русские обращались только к тем, о которых они почти наверняка знали, что их предложение будет принято. В Кембридже, вероятно, был декан или профессор, кто помогал вербовке и советовал агентам

Лубянки, кого из студентов или преподавателей можно было завербовать. При этом профессор учитывал характер студентов, их верования, политический настрой и их готовность к предложению стать советским шпионом. Принималось во внимание, как отмечал Филби, и то обстоятельство, что молодежь по своей природе склонна к участию в тайных обществах, привержена различным идеологиям, будь то католицизм, коммунизм или другое мировоззрение. Она дает молодому человеку чувство индивидуальности, помогает ему осознать свою силу. Секретность сама по себе является также важным фактором юношеской зрелости, и многие школьники и студенты формируются в борьбе за самостоятельность, в том числе за независимость от родителей. В мужских группах или обществах их привлекает секретность, она придает им чувство собственной значимости.

Первый подход русских разведчиков, отмечали сотрудники английских спецслужб, был настолько мягким, расплывчатым, что студенты не отдавали себе отчет в том, что это означало попытку вербовать их. Делалось это без спешки, спокойно и умело.

Впрочем, и западные методы вербовки во многом схожи с теми, которые мы изложили.

Ас американской разведки Аллен Даллес, назначенный в 1953 году директором ЦРУ и занимавший этот пост почти девять лет, опубликовал книгу «Искусство разведки». В ней он писал: «Главное заключается в том, чтобы найти «инсайдера» (то есть человека, уже работавшего «на объекте», жителя этой страны. — В. Л.), готового пойти на сотрудничество и, кроме того, допущенного к секретной работе и обладающего квалификацией, необходимой для занимаемого им поста. Зачастую, однако, этот человек находится не совсем там, где бы хотелось, чтобы он мог получать необходимую информацию. Возможно, придется остановиться на человеке, лишь начинающем свою карьеру, который в будущем сможет работать на том объекте, который вас интересует. Необходимы некоторые маневры и манипуляции для того, чтобы ваш человек, более или менее склонный к шпионажу, оказался на том месте, где бы он мог добывать информацию, не вызывая подозрений».

Именно так было с «кембриджской группой». Большинство ее членов были сначала не там, где хотела Лубянка, но постепенно им удалось получить работу, где они могли приносить большую помощь Москве.

Читателю, который ознакомится с остальными разделами указаний КГБ и американской разведки, станет ясно, что Блант был той идеальной для советской разведки фигурой, над привлечением которой в разведслужбу нашей страны стоило поработать. Ведь процесс вербовки не является чем-то скоропалительным, а может быть длительным и занимать даже несколько лет. «Подготовка к вербовке, которая выполняется агентом сети или самими сотрудниками разведки, ведется на основе полученных заблаговременно данных относительно кандидата на вербовку и его шпионских способностей», — говорилось дальше в инструкции.

Теперь самое время рассказать подробнее об Антони Бланте.

Антони Блант родился 26 сентября 1907 г. в семье священника церкви Святой Троицы в Борнмуте, городке на юге Англии, на побережье Ла-Манша, примерно в 100 милях от главного южного порта страны — Плимута. По традиции мужчины в семье были служителями церкви. Дед Антони был викарным епископом (заместитель епископа) города Гулля. Отец Антони — Стэнли Блант — был приверженцем англиканской церкви, очень подозрительно относившейся к римской католической церкви. Стэнли Блант был неординарным человеком. Будучи глубоко религиозным, он не чурался и светской жизни, что для священника той викторианской эпохи было необычным. Он много внимания уделял спорту, очень любил теннис.