Луиза не знала ни что сказать, ни куда себя деть. Можно было подумать, что она не у себя дома и чувствует себя здесь посторонней. Она сняла свое утреннее черное платье и надела темно-фиолетовый халат, который все время запахивала плотнее, словно ей было холодно.

Жанна почувствовала некоторую неловкость оттого, что ее застали врасплох здесь, во время еды, и ее первым порывом было встать, словно она осознала свою ошибку.

— Сиди, — сказала Луиза, придвигая к ней полированный стул и садясь на краешек.

— Звонил Анри.

— Я знаю.

— Ты слышала разговор?

— Да.

— Я не знала, как мне поступить, и предпочла ему все рассказать.

— Ты права. Пусть лучше он сразу все узнает.

— Хочешь что-нибудь съесть?

— Я не голодна.

— Ты же с утра ничего не ела.

— Я не голодна.

Она подпрыгнула на месте при очень сильном ударе грома, и губы ее беззвучно зашевелились, будто она забормотала молитву.

— Жанна!

— Да?

— Мне страшно.

— Чего ты боишься?

— Грозы! Смерти! Алиса уехала?

— Да.

— Я знала, что она уедет, что ей не хватит смелости ночевать в этом доме, что она не заберет с собой ребенка. Мне страшно, Жанна!

— Тебе нечего бояться.

— Послушай! Это прямо над нами.

И действительно, они услышали треск дерева в одном из близлежащих садов. Не сдержавшись, Луиза в сильном возбуждении резко вскочила и порывистыми шагами принялась мерить кухню.

Кинув уголком глаза быстрый взгляд на неподвижную Жанну, она бросила:

— Ты меня презираешь, верно?

— Да нет же, Луиза.

— Тогда ты жалеешь меня. Это то же самое.

— Ты не нуждаешься в жалости.

— Ты так только говоришь, а думаешь иначе! Ты сама прекрасно знаешь, что думаешь иначе! Я боюсь, Жанна! Зачем Робер так сделал? Только не говори, что это моя вина. Это не так! Уверяю тебя, это не так! Нужно мне верить, Жанна. Необходимо, чтобы хоть кто-нибудь мне верил. Этим утром я была не в себе. Я уж и не помню всего, что наговорила тебе, но это, конечно, было гадко. Я хотела тебе причинить боль. У меня была потребность сделать тебе больно. Ты мне не веришь?

— Верю.

— Ты уверена, что все окна хорошо закрыты?

— Я обошла весь дом.

— Третий этаж тоже?

— Я ходила и на третий.

— Ну и как там?

— Все необходимое сделано. Его положили в голубой комнате.

— Знаю. Я слышала.

— Ты не хочешь пойти со мной взглянуть на него?

Она закричала:

— Только не это! Я не могу. Ты что, не понимаешь, что это выше моих сил? Я боюсь! Повторяю тебе — я боюсь, я умираю от страха, а ты не хочешь меня услышать.

— Тебе лучше сесть.

— Я не могу сидеть. У меня болит все тело, а уж голова…

— Я сейчас приготовлю тебе чашку кофе.

— Ты очень любезна.

И пока Жанна ставила кипятить воду, Луиза задумчиво прошептала:

— Зачем ты все это делаешь? Почему ты приехала именно сегодня? Говорили, что ты знала, как у нас идут дела, и что ты хотела…

Ее лицо изменилось, черты лица напряглись, а глаза приобрели инквизиторский блеск, как когда-то, когда она была маленькой девочкой.

— Неужели ты ничего не знала?

— Нет. Я приехала потому, что…

Но невестка не слушала ее, отдавшись только своим мыслям, и Жанне не удалось закончить фразу.

— Никто тебе не писал?

— Нет.

— И твой брат никогда не жаловался на меня?

— Я не получала от него известий более двадцати лет. Он не знал даже, где я жила!

Забавно, что голос Луизы менялся в зависимости от грозы. При сильных раскатах грома и ярких молниях она говорила смиренно, умоляюще, жалобно, но как только некоторое затишье возвращало ей надежду, что все скоро закончится, она делалась более твердой, становилась язвительной. Тогда ее голова наклонялась вперед, и смотрела она исподлобья.

— Признайся, ты ведь знала, что твой отец умер?

— Я случайно прочитала объявление во французской газете.

— Это в Южной-то Америке?

Жанна почувствовала не очень ловко расставленную ловушку.

— Нет. В Каире.

— Значит, верно, что ты жила в Каире?

— Ну и что?

— Ничего.

Она, кажется, говорила сегодня утром, что кто-то встречал Жанну? Луиза знала об этом больше, чем хотела показать.

— Это было объявление нотариуса?

Там Жанна читала лишь случайно попадавшие к ней французские газеты; происходило это редко, поэтому прочитывала она их от корки до корки. В один прекрасный день ее взгляд остановился на колонке частных объявлений: