– Я не могу, – выдавила она наконец. – Не могу я. Мои друзья – это не сон. Я нужна им. – И она вспомнила тот ужасный сон и маленького Субботу, снова закованного в цепи на полу темной камеры. – Кто придет к ним на помощь, если не я?

– Какое доброе у тебя сердце, девочка! – сказала Ни. – На этом она тебя в конце концов и подловит.

– Но откуда ты…

– Я разбираюсь в обуви, малышка. И эти твои туфли я знаю. – Наснас беспомощно пожала плечами. – Мне пора на работу. Нельзя опаздывать. В этом мире у всех существ своя беда.

Ни просунула палец в светящийся шов между двумя половинками и расцепила их. Не поклонилась сестре и ускакала восвояси. Ни пробила свою учетную карточку в аппарате, висевшем на серебряной двери фабрики.

Сентябрь проводила половинку женщины взглядом и побрела назад по зарослям травы с колышущимися черными цветочками. Спустившись к пляжу, она стащила с себя платье и снова подняла парус. Гаечным ключом оттолкнулась на середину потока и стала следить, как удаляется остров.

– Я не такая, как они, – сказала она самой себе. – Что бы они там ни говорили. Я не работаю на дурацкой старой фабрике, и моя тень – это не половина меня.

Тут она вспомнила Аэла и Субботу, связанных и брошенных во тьме, на дне мира, и какая-то часть ее вдруг заныла. Та, которая как будто соединяла ее с ними светящимся швом.

– Я сейчас поймаю рыбу, вот увидишь! – прокричала Сентябрь месяцу – больше вокруг никого не было. Месяц, в свою очередь, прикрыл улыбку белой рукой, стараясь выглядеть серьезным.

Сентябрь уже давно обдумывала проблему крючка. Наконец она снова привязала прядь волос к гаечному ключу, ухватила его за рукоятку и что было сил обрушила на украшенную завитушками голову серебряного скипетра. Ключ, который давно мечтал чем-нибудь заняться, радостно раздробил голову жезла, кусочки металла разлетелись по всему плоту, Сентябрь подобрала самый острый осколок и привязала его к сплетенной из волос леске.

– А наживки-то нет и в помине, – сказала она и обругала себя за то, что не приберегла несколько ягодок с пляжа. – Ладно, что толку сожалеть о том, чего нет.

Сентябрь воткнула свой самодельный крючок в подушечку большого пальца и надавила так сильно, что завопила от боли. Выступила кровь, и она погрузила в нее крючок, который стал совсем красным. Глаза ее увлажнились, но она не плакала. Звуки голодного желудка были сильнее, чем боль в пальце. Медленно она опустила окровавленный крючок в воду и принялась ждать.

Рыбалка, как многие из вас знают, занятие нудное. Рыбы – упрямые создания, и им не нравится, когда их убивают и едят. Приходится все время сидеть тихо, так тихо, что заснуть можно, и все равно рыба то ли клюнет, то ли нет. Даже месяц отвлекся на что-то другое – начал наблюдать за сосновым лесом, в котором куницы и летучие мыши гонялись друг за другом по кругу. Звезды над головой спешили по своим серебряным орбитам, а Сентябрь все сидела неподвижно, забросив удочку в воду, терпеливая как смерть.

Наконец леска дрогнула и натянулась под легкой рябью волн. Сентябрь вскочила.

– Я что-то поймала! – возбужденно закричала она. – Что бы это могло быть? Прямо как на Рождество, когда понятия не имеешь, что там за подарок в коробке!

Сентябрь дернула за ключ с такой силой, что опрокинулась на спину, а ее добыча вылетела на палубу. Трофей был розового цвета, совсем как розовый фломастер, с выпученными изумрудными глазами. Он жалобно разевал рот, не в силах совладать с воздухом вместо воды. Сентябрь вмиг стало его жаль.

– Я знаю, что ты не хочешь быть съеденной, – сказала она жалобно. – А я не хочу тебя есть! Но вот уже два дня, как я ничего не ела.

Рыба разинула рот.

– Если бы ты была золотой рыбкой и умела исполнять желания, я бы попросила той чудесной спригганской еды или хотя бы редиски, которую любит Аэл.

Рыба втянула воздух и поняла, что это не море и дышать ей нечем.

– Мне так жаль, – прошептала девочка. – Я не хочу губить другое существо только для того, чтобы протянуть еще один день! Ты живая. Но я тоже живая! Живые мало о чем заботятся, кроме как о том, чтобы остаться в живых. Вот ты же собиралась отведать моей крови, потому и попалась. И вообще что-то я заболталась. Ты же не золотая рыбка, чтобы с тобой разговаривать.

Сентябрь понятия не имела, как убивают рыбу. За это всегда отвечали мама и дедушка. Зато она умела рассуждать логически. Она покрепче сжала рукоятку гаечного ключа и занесла его над розовой рыбьей головой. В последний момент она закрыла глаза и… промахнулась. Еще пара попыток – и цель, хоть и нежеланная, достигнута. Однако Сентябрь понимала, что худшее еще впереди. Нельзя же просто грызть сырую рыбу. Для начала нужно удалить потроха. С содроганием, стараясь не смотреть на то, что делают руки, Сентябрь взяла крючок и вспорола им розовое брюшко рыбы. Кожа оказалась прочнее, чем она думала, и пришлось ее пилить. Руки вымокли в крови, которая в лунном свете выглядела черной. Наконец ей удалось вскрыть рыбье брюхо и погрузить руки внутрь, где было тепло и скользко, и к этому времени она уже вовсю плакала, и крупные горячие слезы катились по лицу и капали на истерзанную рыбу. Одним движением она вырвала рыбьи потроха и бросила их за борт, рыдая на коленях над своим ужином.