Он извивался, колотил Костю свободной рукой и вдруг ловко бросился ему под ноги. Оба упали в сугроб и забарахтались в снегу.

Костя сел, выплюнул набившийся в рот снег. Хватку он не ослабил, держал теперь второклассника Акимова за плечи.

— Постой! А мать твоя? Уже, наверно, ищет тебя.

Мальчишка буркнул:

— У меня мачеха. Поплачет — перестанет. Она папку больше моего боится.

Мачеха? Вот бедный-то!

Костя поднялся на ноги, поднял мальчика, кое-как его отряхнул.

— Ко мне пока пойдём. Обогреешься. А там видно будет.

Мальчишка воззрился на Костю из-под великоватой ушанки.

— И что ты ко мне привязался? — Он опять рванулся.

— Толька! — прикрикнул Костя. — Не дури! — Сгрёб мальца в охапку и поволок.

Мальчишка брыкался, ревел, пытался сесть в снег. У Кости спина взмокла, и отчего-то зачесался нос. А почесать нельзя: руки заняты. Он пригрозил:

— Вот как дам!

Прохожих на улице стало больше. На заводе кончилась дневная смена, люди спешили с работы. Мальчиков обогнала какая-то женщина. Оглянулась и приостановилась:

— Толька! Чего ревёшь? Мальчик, куда ты его тащишь? Натворил чего?

— Вы его знаете? — поспешил спросить Костя: не ушла бы! — Где он живёт?

— Да вон в тот проулок иди. Налево дом. — И повторила: — Натворил-то чего?

— Ничего не натворил. — И подумал: «Убежище совсем близко от дома устроил, дурачок! К нему придётся, до моего дома не дотащить…»

— Тебя Серафима давно ищет, все глаза проглядела, — сказала женщина Тольке и ушла.

— Видишь, ищут тебя, я же говорил! — Костя подтолкнул Тольку в спину.

— Ну и пускай! — зыркнул мальчишка на Костю глазами. Однако тащился за ним уже не сопротивляясь.

— Кто это — Серафима? — спросил Костя.

— А мачеха моя.

— Добрая она?

— Она-то что…

У калитки палисадника, за которым светился окнами одноэтажный дом, ходила взад-вперёд, тревожно оглядываясь, молодая женщина в наброшенном на голову платке. У ног её вилась небольшая остроухая дворняжка. Вдруг собака взвизгнула и опрометью кинулась к мальчикам. И вот она уже прыгает вокруг Тольки, норовит лизнуть в лицо.

— Шарик! Шарик! — Толька гладил собаку и смеялся.

Женщина бежала к ним через дорогу:

— Толик! Ну, куда ты девался? Я пришла, а тебя всё нет и нет…

— Ой! — вскрикнул Толька. — А я хлеб в снежной пещере забыл! Полбуханки.

«Дичок»

Как-то пришёл к Дёминым человек. Пожилой, сухощавый и совсем Косте незнакомый. Конечно, человек этот хотел видеть Костиного отца. К отцу частенько заходили самые разные люди. Потолковать, посоветоваться. Ведь бригадир сборщиков Дёмин был парторгом своего цеха. И членом парткома всего завода. А может, и еще, какой общественный пост занимал.

Мама в этот день работала во вторую смену. Она была штамповщицей в другом цеху, не в папином сборочном. Костя, один дома, валялся на диване с книгой. Любимое его занятие — читать интересное, растянувшись на животе и подперев голову руками.

Незнакомец остался ждать отца.

При госте пришлось, разумеется, сесть. Склонившись над книгой, Костя краем глаза видел: гость с улыбкой его рассматривает. От этого откровенного разглядывания у Кости было ощущение, будто его медленно поджаривают на сковородке.

— Что читаешь? — спросил незнакомец.

— «Таинственный остров».

— А, Жюль Берн. Правда, интересно?

Костя кивнул.

— В Ленинграде бывал, конечно?

Костя опять кивнул.

— С отцом?

— И с мамой. И с экскурсией прошлым летом. Со школой.

— Что ж ты у нас в Ленинграде видел?

— В Русский музей ходил. Памятник Ленину на площади. У Финляндского вокзала. Много чего…

— Нравится Ленинград?

— Конечно.

— А вообще чем ты увлекаешься?

— Я-то?

Человек засмеялся:

— Не я же!

Костя покраснел, пожал плечами:

— Вообще… читать люблю.

— А на рыбалку летом ходишь?

«Вот пристал с вопросами!» — подумал Костя и ответил:

— Редко… — Чтобы не спросил дотошный собеседник, почему «редко», Костя, залившись румянцем, выдавил из себя: — А вы из Ленинграда приехали?

— Из Ленинграда, дружок. В командировку. На заводе мне сказали, что твой папаша домой пошёл. Да видно, по пути задержался. Он мне позарез нужен.