Лимузин ехал на запад. К северу от шоссе виднелись озеро и река. Следом за лимузином ехал „Линкольн“, набитый телохранителями Гонзаги. Курца затолкали на откидное сиденье рядом с мини-баром, напротив Тома Гонзаги. Рядом с шефом сидел телохранитель, судя по виду, самый умный из его подручных. Он небрежно держал в левой руке револьвер Курца. Правую руку он упер локтем в колено, наведя свой пистолет прямо в сердце пленнику. Второй телохранитель расположился на скамейке с мягкой обивкой справа от Курца, сложив руки на груди.

Когда Курц никак не отозвался на реплику Гонзаги, тот продолжил:

– Весьма странно было найти вас в таком месте, как „Членозабиватели“.

– Я услышал, что вы меня разыскиваете, и решил, что вас вполне можно повстречать именно в таком месте, – ответил Курц, пожав плечами.

Телохранитель, сидевший рядом с доном, взвел курок большим пальцем. Тома Гонзага покачал головой, слегка улыбнувшись, и положил левую ладонь поверх пистолета. Не сводя глаз с Курца, телохранитель аккуратно перевел курок обратно.

– Вы пытаетесь меня провоцировать, мистер Курц, – сказал Гонзага. – Хотя ума не приложу, зачем вам это в нынешних обстоятельствах. Вероятно, вы знаете о том, что мой отец сослал меня во Флориду восемь лет назад именно потому, что узнал о моей гомосексуальности.

– Я-то думал, что вы все сейчас предпочитаете термин „гей“, – откликнулся Курц.

– Нет. Лично я предпочитаю название „гомосексуал“, или „голубой“. Даже педераст, в крайнем случае.

– Правда в качестве рекламы?

– Что-то вроде. Большинство моих знакомых гомосексуалистов, которых я знаю не один год, не назовешь ни веселыми, ни беспутными людьми, если вернуться к изначальному значению слова „гей“.

Курц снова пожал плечами. Возможно, есть темы, которые интересуют его еще меньше, к примеру, футбол, но ему ничего не приходило в голову.

У Гонзаги зазвонил мобильный. Мужчина нажал кнопку ответа и молча выслушал звонящего. Курц внимательно рассмотрел его лицо. Отец Тома, Эмилио, был исключительно мерзким типом. Будто какой-то чокнутый ученый пришил голову карпа к телу быка. Тома, которому сейчас было лет сорок с небольшим, унаследовал от него бочкообразный торс и короткие ноги, но лицо было даже немного симпатичным, чем-то напоминая Тони Кертиса в молодости. У него были такие же чувственные полные губы, как и у отца, но их изгиб выдавал привычку смеяться, а не кровожадно ощериваться, как это было у старшего Гонзаги. Дополняли портрет голубые глаза и коротко стриженные седеющие волосы. На нем был стильный дорогой костюм серого цвета, а коричневая кожа ботинок выглядела столь мягкой, что казалось, их можно сложить и спрятать в карман.

Гонзага не стал складывать ботинки в карман. Вместо этого он сложил и убрал в карман мобильный.

– Возможно, вам будет приятно услышать, что Бернар уже более-менее пришел в сознание, хотя вы и сломали ему пару-тройку ребер.

– Бернар? – с удивлением переспросил Курц, сделав ударение на последнем слоге на французский манер, как и Гонзага. Сначала Колин, теперь еще и Бернар. Куда катится преступный мир? Он видел, огромную тушу телохранителя выволокли из Кей-Джис и аккуратно положили ее на заднее сиденье „Линкольна“.

– Да, – ответил Гонзага. – Будь я на его месте и в его должности, я бы давно сменил имя.

– А Тома не выглядит, как женское имя? – спросил Курц. Какого черта он подкалывает человека, который, по всей видимости, вознамерился убить его? Может, опять всему виной головная боль?

– Сокращенное от „Томас“.

Не доезжая Международного моста, они свернули направо, на Скахакуада, и лимузин поехал на восток, в сторону Кенсингтона. „Линкольн“ продолжал ехать следом.

– Вы были знакомы с моим отцом, мистер Курц?

Вот оно, подумал Курц.

– Нет.

– И никогда не встречались?

– Нет.

Гонзага стряхнул несуществующую пылинку со стрелки на своих широких серых брюках.

– Когда прошлой зимой мой отец вернулся в Нью-Йорк, чтобы встретиться с людьми, и был убит, большинство его ближайших соратников также исчезли. По сути, весьма трудно установить, что с ним происходило в последние дни его жизни.

Курц посмотрел на телохранителя. „Глок“ в его руках был все так же направлен в сердце пленника. Копы тоже носят „Глоки“. Теперь каждый бандит хочет себе такой же пистолет. Машина свернула на юг, и они снова выехали в деловой квартал Кенсингтона. Что бы ни случилось, вряд ли это произойдет прямо в лимузине Тома Гонзаги.

– Вы никогда не встречали человека по имени Микки Ки? – спросил Гонзага.

– Нет.

– А вот я так не думаю. Мистер Ки был самым крутым… соратником моего отца. Его нашли на старой заброшенной железнодорожной станции Буффало спустя два дня после того, как тут у вас разыгралась очень сильная метель. В феврале. У нас в Майами в те дни было градусов двадцать пять по Цельсию.

– Вы затащили меня сюда под дулом пистолета, чтобы беседовать о погоде? – спросил Курц.

Тома искоса посмотрел на него. Курц понял, что вступил на очень скользкую почву. Этот парень может быть сколько угодно похож на Тони Кертиса, но он из той же породы убийц, как и все Гонзага.