Каждое выступление против советской власти, каждое выражение недовольства политикой большевиков объявляется делом «кулаков», «сопротивлением кулачества». В августе 1918 г. Ленин определил число «кулацких хозяйств» в 2 миллиона, а в апреле 1920 г., на Девятом съезде, он говорил уже о миллионе хозяйств, зажимающихся в деревне «эксплуатацией чужого труда». Цифра эта была ничтожной в стране с населением (1920 г.) в 130,5 млн человек, из которых в деревне жило 110,8 млн.

Поскольку формула «кулак – это враг» смысла не имела, ибо понятие оставалось неопределенным и даже официальная численность ничтожной, формула переворачивалась и звучала: «враг – это кулак».

В циркуляре председателя Тамбовского губисполкома М.Д. Чичканова волостным советам о реквизиции хлебных излишков от 2 июля 1919 г. говорилось: «Острая нужда в хлебе, прекращение сдачи хлебных излишков крестьянами добровольно заставляет Советскую власть принять самые строгие меры против держателей хлеба. Сейчас губпродком приступает к реквизиции хлебных излишков. Предписывается всем совдепам, исполкомам оказывать реквизотрядам, агентам всяческое содействие в деле реквизиции, обнаружении скрытых хлебных излишков.

Всякое должностное лицо, бездействием своим тормозящее дело реквизиции, будет рассматриваться как противник Советской власти, будет предан суду революционного трибунала. Граждане, уничтожающие хлебные излишки на самогон, объявляются врагами революции. Предписывается с ними вести самую беспощадную борьбу, арестовать, сопровождать в Тамбов для предания суду. Волисполкомам предлагается по требовании начальников отряда, работающих в данной волости, на время работы давать трех лошадей верховых для обслуживания отряда. Немедленно передайте этот приказ волисполкомам» [2].

Характеристику деятельности губпродкома представляет следующий отчет: «Вся ссыпка этого г… получена почти исключительно с помощью отрядов. Отряды разбросаны сейчас во всех уездах, частью из отрядов ВОХР, частью отряды организованы местными силами. Руководство реквизицией сосредоточено в губреквизотделе, в котором непосредственное участие принимает губпродкомиссар – руководство в смысле переброски отрядов из уезда в уезд или из района в район. Сама техника работы, ее план в уезде разрабатывается упродкомом совместно с особоуполномоченным губпродкома. Несколько в особом положении были отряды, работавшие в Козловском, частью в Моршанском уездах, отчасти и в Лебедянском уезде. Эти уезды, гранича с голодной Рязанской губернией, давали возможность утекать здесь хлебу гужевым путем, почему отряды здесь работали по плану губпродкома: первая группа направлялась от станции Ст. Юрьево на Ламки, Козловский уезд; вторая – Сабурово – Бенкендорф-Сосновка (Моршанского уезда) – Ламки. Соединившись, обе группы фронтом продвигаются к югу. Как общее правило для всех уездов – отряды двигаются от периферии к центру, чтобы не дать возможности перебрасывать хлеб из уезда в уезд, и на всех дорогах выставляются заставы, чтобы прекратить возможность внутриуездных перебросок хлеба.

Сейчас наибольшее внимание было уделено Тамбовскому, Козловскому и Кирсановскому уездам. Теперь, с переходом в ведение губпродкома Борисоглебского уезда, отряды и работники будут двинуты туда.

Отряды по качеству своему разделяются на две категории:

1. Основное ядро – отряды, которые главным образом ведут реквизицию и которые разбросаны по всем уездам.

2. Отряды особого назначения, которых у нас имеется два и которые направляются в места наиболее кулацкие, наиболее упорствующие в сдаче излишков.

Эти отряды забирают полностью все годовые излишки с этих работников. Метод реквизиции этого г. в корне изменен, по сравнению с прошлогодним: в прошлом году отряд, придя в волость или село и получая отказ в сдаче излишков, приступал к подворной реквизиции и найденные излишки реквизировал. Это давало возможность крестьянам перевозить хлеб из деревни в деревню при приближении отряда, прятать его и т. д. Теперь к данному селу предъявляется требование – сдать причитающуюся по разверстке сумму излишков и неисполнение разверстки рассматривается как преступление, и с данного села забирается весь хлеб, весь скот и производятся аресты.

При прошлогодней системе крестьянину всегда был смысл отказаться, так как он буквально ничем не рисковал, в этом году его положение сильно изменяется, так как он рискует всем своим хлебом и скотом. При таких массовых реквизициях, конечно, не могло обойтись без столкновений и волнений.

По окончании “хлебной недели” работники, командированные уисполкомами и укомпартами, частично стали отзываться с продовольственной работы, и этот отзыв грозил подорвать нашу работу. Губисполком и губкомпарт оказали снова громадную поддержку, отдав циркулярное распоряжение о задержке всех работников, уже командированных на местах, что даст нам возможность поддержать работу в прежнем темпе» [3].

Отношение к советской продовольственной политике в деревне не было однозначным, хотя тенденция к ее отрицанию была выражена очень сильно и быстро нарастала. Протесты вызывались безобменным характером заготовок, произволом при определении излишков, непосильностью для крестьянских хозяйств предъявляемых требований, широким использованием грубой силы. Осенью 1918 г. «крестовый поход» продотрядов за хлебом и деятельность комбедов вызвали волну крестьянских восстаний, прокатившуюся по многим районам Советской России.