Игорь неторопливо снял перчатки, с удовольствием потянулся, услышав как хрустнул позвоночник, он слегка наморшил лоб. Только после этого, глава некромантов взял из рук своего помощника, тонкую стопку бумаг.

– как я и ожидал, старина Владислав сумел таки захватить с собой на тот свет, практически всю армию союза, и по всей видимости, сам сохранил некоторое количество подданных.
– Глубокий и мягкий баритон, обвалакивал не хуже мегкого одеяла в холодную зимнюю ночь.
– Ичто-то мне подсказывает, что Влад не особо торопится умирать, и вполне вероятно, что мы еще услышим о маге-друиде.

– какие будут приказы, магистр? Агенту следует продолжать следить за крепостью или стоит остаться в рядах союза?

– зачем? На сколько я знаю своего старого друга, Владислав вполне в состоянии позаботится о себе, и даже выжить в условиях окружающего его ада. А вот союз... союз более не опасен, и более того, пока их клыки и когти подрезаны, нам стоит приступить к активным действиям. Так что, пришло время собрать все наши силы, вывести заготовленных мертвяков, и проверить адептов в боевых условиях.

– мы наинаем войну?
– Сравной долей ужаса и восхищения спросил толстяк.

– именно. А сейчас иди, и пусть сегодня меня больше не беспокоят.

Помощник торопливо испарился, не забыв захватить с собой доклад шпиона. Игорь же вернулся к хирургическому столу.

"фантастика, меня даже зависть берет. Ты действительно гений Владислав, жаль только наши пути так неудобно пересекаются... но поживем увидим".

Ветер шумел листвой, между деревьями сновали люди в простой но удобной одежде. Множество землянок и шалашей, не имеющих внутри никакой обстановки кроме лежанки, говорили о том, что местные жители отказались от любых благ цивилизации, и через лишения двигаются к духовному просветлению.

Единственным значимым сооружением в поселении являлся храм, сложенный из грубо обтесанных бревен. Храм был двухэтажным, и на втором этаже имелся маленький балкон.

Утреннее солнце еще не прогрело воздух, но никто не обращал внимания на такую мелочь, как холодный ветер.

На балкон вышел седоволосый монах, в серой рясе и с массивным серебряным крестом, висящем на льняной веревочке, и покоящимся на широкой груди. Молодость этого служителя господа прошла десятки лет назад, но и по сей день, он был достаточно сильным физически, а огонь фанатичной веры, делал несгибаемым его дух.

Перед храмом уже столпились люди, мужчины и женщины, а так же подростки и старики, изъявившие желание с оружием в руках защищать мир божий. Монах обвел всех присутствующих взглядом, в котором чувствовался триумф.

– братья и сестры!
– его гулкий и в то же время мягкий голос, разнесся над толпой и кронами деревьев, не хуже колокольного звона.
– Славная новость пришла от брата Леонида, вынужденного притворяться сподвижником отступников, дабы снабжать сведениями детей господа!

По толпе пронесся тихий шепот, сравнимый с шуршанием опавшей листвы.

– брат Леонид, присутствовал при штурме крепости чернокнижника, и своими ушами слышал от длинноухой демоницы, что проклятый нехристь - мертв! Однако, перед смертью, нечто человеческое проснулось в черной душе этого несчастного, обреченного вечность гореть в гиене огненной за совершенные перед лицом господним преступления! Он забрал вместе с собой в адское пекло, всех своих сподвижников, а так же почти все войско нечестивцев, называющих себя союзом богопротивных рас.

По толпе вновь пронеслось возбужденное перешептывание, кое где, люди даже прослезились от нахлынувших чувств, а иные принялись креститься.

– я лично буду молиться, за искупление грехов несчастным, заблудшим братом нашим, который не смог противиться искушению, и поддался демонам, став чернокнижником.

Возгласы удивления.

– однако это будит позже, когда мы завершим работу, возложенную на нас господом богом! Я призываю вас, братья и сестры, взять в руки оружие, и сейчас когда богопротивные создания слабы и малочисленны, мы двинемся в священный поход, отчищая мир от скверны!
– В порыве эмоций, монах вскинул руки к небесам, и его окутало белое сияние, а крест на груди, засветился не хуже полярной звезды.

Восторженные крики огласили окрестность, кто-то плакал, кто-то подбрасывал в воздух шапки, вязанные собственными руками. Более хладнокровные, поняв что речь закончена, отправились по своим жилищам, дабы подготовиться к далекому походу.

Казалось, что внутри брюшной полости, уже не осталось ни одного органа. В двух десятках сантиметров перед лицом, пол был завале кусочками изрубленных кишок, которые плавали к обширной луже алой крови.

Руки на которые он опирался, дрожали от слабости, сердце еле справлялось с работой, а кожа сильно побледнела.